что тот один, окликнул его. Разговор шел недолго, но за это время Молоков успел подробно рассказать, к великому удивлению Лыкова, о начавшейся войне с «германцем», о постановлении по ликвидации отдельных заимок и о возможном блуждании по тайге дезертиров. Сказал также, что остановились они рядом с его домиком, на что Лыков ответил, что он видел, как они расседлывали лошадей. Молоков посоветовал Лыкову после ухода отряда уйти из тайги и поселиться либо в поселке Тиши, где он вырос, либо в любом другом таежном поселке, которых в то время было много. Молоков предупредил, что если он будет скрываться, то рано или поздно его найдут, и тогда спастись будет практически невозможно. Особо обратил внимание на то, что во время войны особенно не церемонятся с теми, кто не выполняет указаний военного времени. Лыков внимательно слушал его, согласно кивал головой, приговаривая: «едак, едак». Молоков также сообщил, что пробудут они здесь один день и уйдут вверх по Абакану. На том и расстались. И до следующей встречи с людьми пройдет ровно пять лет.
Отряд ушел, а Лыковы вновь остались один на один с тайгой, с суровыми горами. И если раньше было какое-то относительное спокойствие, то сейчас тревога и страх прочно охватили взрослых Лыковых, и избавиться от этих хватающих за сердце чувств было невозможно. И в который уже раз они рассуждали, что делать? Как быть? Они понимали, что с каждым подобным случаем ухода от людей положение для них становится более угрожающим. Ладно, в этот раз Бог дал, вовремя заметили, да и Молоков помог укрыться.
Прекрасно понимая, что в этом случае для главы семьи удалось избежать верной гибели, а, может быть, и для всего семейства, Лыковы принимают решение уходить. И вновь в бега – дальше, дальше в тайгу, в «пустынь», чтоб ни одна душа не ведала, куда ушли, где обосновались.
Справедливости ради следует сказать, что жена Лыкова Акулина Карловна, в девичестве Дайбова, не всегда и не во всем разделяла точку зрения главы семьи и в разговорах всегда предлагала уйти в Тиши. Больше всего ей хотелось перебраться в благодатные места на реку Бию, в родное село Дайбово, где родилась в 1905 году в зажиточной семье Карпа Дайбова. Это село основал в 1828 году ее прапрадед Никифор Дайбов, по фамилии которого и получило оно название. Но со стороны мужа Акулина Карловна всегда получала категорическое «нет», и доводом к этому было:
– Сгинем, вон сколь людей загубили, за что? Евдокима убили и нас изведут! И трудно было с этим не согласиться. Великолепно зная эти места, Лыков решает уйти в самое верховье реки, при впадении в нее слева реки Еринат. Кругом горы, скалы и три глубоких ущелья, из которых вырываются горные реки, образуя реку Бол. Абакан.
Там, где решили обосноваться, дно долины сравнительно широкое; с небольшого прилавка хорошо видно, что с трех сторон, полукругом, склоны гор – сплошные скалы, а если посмотреть вверх по реке Еринат, видна в скалах узкая щель, «щеки» которой абсолютно отвесны. Из этих ворот вырывается из объятий ущелья грохочущий Еринат и, пошумев по каменному руслу, вливается в Абакан. Дальше пути нет, идти некуда. Сюда и ушли. И опять растворились в необъятных просторах суровой тайги Западных Саян.
Немного о Лыковых. Раскол. Переселение крестьян
Так кто же такие Лыковы, откуда они появились в этой дремучей, глухой тайге, и почему о них так много говорилось? Мы постараемся в какой-то степени про следить жизненный путь этих людей до того времени, когда вновь, теперь уже в наше время, о них заговорили.
Надо сказать, что Лыковы ничем не выделялись из тех, кто свято хранил старый уклад жизни, кто твердо был ве рен старой вере. Трудолюбивы, как все русские крестья не. Посевами зерновых культур, выращиванием овощей, переработкой урожая с помощью мельниц, крупорушек, уходом за скотом, лошадьми, содержанием пасек – всем этим владели в совершенстве. Память их надежно хранила все, что требовалось делать в домашнем хозяйстве. Эти навыки передавались из поколения в поколение.
Судьба Лыковых трагична. Целая цепь обстоятельств сложилась так, что глава семьи Карп Осипович Лыков, на глазах которого безнаказанно убили брата, когда насильственно сгоняли в артели, когда беспричинные аресты безвинных людей буквально поразили великую Россию, принял решение уйти в «пустынь», тем самым пытаясь спасти жену, детей от верной, как он считал, гибели.
Здесь я хочу, перед тем как приступить к более подробному рассказу о судьбе семьи Лыковых, еще раз сделать отступление. Для того чтобы в самых общих чертах объяснить всю трагедию русского крестьянства, необходимо совершить экскурс в далекий XYII век.
Когда Россия была потрясена церковными реформами, на века разделившими русских людей на почве, в общем-то, казалось бы, незначительных изменений в обрядах служения Богу. Это было великое потрясение. Реформы не оставили равнодушными никого. Большая часть населения России со временем согласилась и покорилась реформам, а непокорные, не принявшие нововведений, спасаясь от жестокого насилия, кинулись в бега в места глухие, незаселенные – как они сами говорили, в «пустынь».
Лыковы – одна из древнейших фамилий на Руси. Происхождение ее объясняется довольно просто. Лыко – это сырье, одно из основных в крестьянском хозяйстве, известное еще с глубокой древности. Это внутренняя часть коры молодых лиственных деревьев, преимущественно липы. Из лыка плели различные предметы домашнего обихода: короба, корзины и широко известные лапти. Практически все крестьяне носили эту простую и в какой-то мере удобную обувь. Нетрудно догадаться, что большие мастера заготовки лыка и плетения рано или поздно получали прозвища, которые со временем превращались в фамилии. И фамилия Лыков была широко распространена на Руси.
Особенно известной стала эта фамилия после того, как князь Б.М. Лыков в числе семерых известных в России бояр в 1610 году образовал правительство «Седьмочисленные бояре» и совершил акт измены, тайно впустив в Москву польские войска. Однако говорить о каких-то родственных связях с Лыковыми, о которых идет речь, я не собираюсь, хотя бы потому, что это невозможно. Лыковых много.
Спустя сорок с лишним лет, в 1653 году, патриарх Никон, с согласия царя Алексея Михайловича, приступил к проведению церковных реформ, которые потрясли всю Россию. Эхо этих реформ откликалось веками. Реформы заключались в исправлении ошибок, допущенных при перепечатывании книг; двуперстие заменялось троеперстием; «аллилуйя» стали произносить не дважды, а трижды, и земные поклоны заменились поясными. Вот, казалось бы, в основном и все с точки зрения рядового обывателя. Но сейчас, спустя столетия, в результате исследования и тщательного изучения становится ясным, что надобности в таких реформах не было. Иноземные переводчики, привлеченные Никоном к исправлению допущенных ошибок, практически не исправили погрешности в текстах, а существенно исказили их, что вызвало бурю негодования и привело к вековой вражде.
Мы не собираемся вникать в тонкости этих реформ – это бесполезно, да и что дадут наши с вами рассуждения? Сейчас другое время, и приходится только сожалеть, что в результате этих реформ Россия потеряла многое в своем, в первую очередь, культурном развитии. Но справедливости ради следует сказать, что реформы были направлены не против православной веры, а на изменение некоторых обрядов.
Несколько членов существовавшего тогда кружка «Ревнителей благочестия» выступило против реформ. Протопоп Аввакум, известный впоследствии вождь старообрядчества, и некоторые другие считали, что именно русская православная церковь сохранила «древнее благочестие», поэтому твердо выступили против реформ. Все их попытки переубедить патриарха Никона не возымели действия. Протопоп Аввакум и Даниил, письменно обратясь даже к царю, пытались сохранить двуперстие и земные поклоны, но ничего из этого не вышло.
Постепенно разногласия приняли довольно резкие формы. Сторонники старой веры начали подвергаться жестоким преследованиям, и наступил так называемый раскол. А Церковный собор 16661667 годов предал старообрядцев анафеме как еретиков. После этого собора наступило страшное время. Запылали костры сжигания и самосожжения целых семей, включая младенцев, и в очередной раз многострадальная русская земля была обильно полита кровью.
Среди людей, которые выступили против реформ и остались верны старой вере, было немало очень богатых и влиятельных бояр, которые даже под страхом смерти и лишений не отреклись от старой веры и пошли на эшафот, показывая двуперстие. Такой была известная боярыня Ф.П. Морозова, ее родная сестра Е.П. Урусова и жена полковника стрелецкого войска М.Г. Данилова. Все трое за «противление» царю, патриарху и преданность старой вере были арестованы, закованы в железо и увезены в город Боровск, где приняли мучительную смерть. Они были заморены голодом в подземелье.
Это событие не могло остаться без внимания, и их гибель явилась темой для создания различных
