говорить очень громко, чтобы быть услышанной, и она все время будет чувствовать себя отверженной — все это очень характерные методы Темной Палаты.
— Совет, приготовиться к делу, — проговорил председатель. — Господин секретарь, будьте любезны напомнить благородным лордам и досточтимым членам совета о Первой Поправке.
За его спиной раздался сильный, звучный голос. Малинда откинулась на твердую спинку и оправила юбки, в который раз осознав, сколь они коротки по сравнению с дворцовой модой; впрочем, лучше у нее все равно не было. Конечно, драгоценности конфисковали. Ей пришлось убирать волосы не только без зеркала, но и даже без приличной расчески.
Стратегия… Необходимо выработать стратегию. Где-то за этими мрачными стенами в мире улыбок и солнечного света ее друзья придумывают, как ее спасти, хотя, конечно, они не могут сделать многого, пока Малинда в тюрьме. Узурпатор не успокоится на троне, пока законная королева Шивиаля жива. Она все время ждала, что ее придут убивать — ядом, кинжалом или шелковой удавкой. Каждый новый рассвет она встречала с удивлением. Публичная казнь не слишком вероятна; Малинда не верила в официальный суд, пока вчера вечером не принесли повестку. Быть может, лорд-канцлер Чего-то держал Парламент в руках не так крепко, как ему бы хотелось. Или устроить нелепый фарс узурпатора вынудило внешнее недовольство?
Может ли она надеяться, что не погибнет вскорости? Увы, надежда гасла, а вместе с ней испарялась ярость и приходил страх, от которого кожа покрывалась мурашками, а пальцы начинали дрожать. От этого допроса зависит жизнь, но в колоде Великого Инквизитора все карты крапленые.
Клерк замолчал.
Один из пэров тут же выдал вопрос.
— …состояли в заговоре, чтобы убить вашего отца, его величество Амброза IV…
— Нет! — выкрикнула она. — Категорически отвергаю эти обвинения.
— Как бы вы описали свои отношения с отцом? Приязнь? Терпимость? Чувство долга?
— Ни для кого не секрет, — отчетливо выговаривала Малинда, — что ребенком меня научили его ненавидеть, бояться и презирать. Когда я выросла достаточно, чтобы принимать собственные решения, то убедилась, что незачем менять отношение. Он свел с ума первых двух жен, убил третью, а четвертой стала девочка на месяц моложе меня. Я всегда искренне считала, что он очень сильный и могущественный человек, и что королевство много потеряло после его безвременной кончины. В частной жизни это был настоящий тиран, и я никогда его не любила. Тем не менее его смерть не входила в число моих планов или желаний.
Она никогда не помышляла об убийстве отца. Возможно, зря.
Глава 1
Любовь может причинять боль: таков последний урок детства.
Малинда проснулась ясным морозным утром Одиннадцатого месяца и вспомнила, что сегодня второй день ее девятой недели рождения. Она выпрыгнула из кровати и приоткрыла дверь; в другом конце коридора на ступенях лестницы перед дверью в комнату ее матери сидел Клинок, неся стражу, как ему и положено. Все Клинки походили друг на друга — худые и гибкие, — и с такого угла Малинда не могла отличить, кого именно из двух охранников королевы Годелевы она видела: сэра де Фейта или сэра Арунделя. Впрочем, все равно. Важен только зеленый камзол. Клинки королевы редко облачались в эти наряды, ибо за семь лет изгнания парадные одежды нередко подвергались штопке и латанию. Мечи же их оставались по-прежнему остры — по крайней мере они сами так утверждали.
Почувствовав на себе взгляд принцессы, Клинок закрыл книгу, заложил страницу пальцем и с улыбкой обернулся.
Сэр де Фейт.
— Сегодня? — спросила она. — Он сегодня приедет?
Вчера состоялся торжественный праздник по случаю ее недели рождения. Практически все население острова собралось в большом зале, принеся с собой сильный запах овец и прочей живности, за исключением, к счастью, рыбы — на Королевском Мысе не было порта. Малинде достались чудесные подарки: платье золотого шелка, сшитое леди де Фейт, покрывало из овечьей шерсти от леди Арабель и сотни роговых пуговиц, птичьих силков, деревянных свистулек и прочих радостей, сделанных руками местных детей, а также перчатки и спальные носки, связанные няньками.
Леди Арабель, которая еще помнила придворные манеры, изо всех сил старалась обучить им Малинду, и та благодарила каждого дарителя, хотя теперь у нее скопилось пятьдесят семь деревянных свистулек, а способов их применения не было ни одного. Мать подарила ей книгу стихов в кожаном переплете. Пока девочка не понимала ни слова, однако непременно поймет, когда станет старше.
Не у каждого человека неделя рождения отмечалась столь торжественно, но ведь Малинда была наследной принцессой — что она радостно объясняла каждому, кто не осознавал всей важности сего титула, — и каждый год ее отец Чудовище присылал дочери дар, особый дар. В прошлом году — ожерелье из кроваво-красных гранатов; в позапрошлом — ходики с кукушкой, которая чирикала каждый час, еще раньше — плащ на соболином меху, мягкий, как дым. Из плаща она уже выросла, часы с кукушкой заржавели от морского ветра, а ожерелье не разрешалось носить за пределами Кингстеда на случай, если Малинда забудет о нем и отправится исследовать пещеры или лазить по скалам, но все равно подарки Чудовища составляли самую важную часть недели рождения.
Из Греймерского дворца в Грендоне приезжал Клинок, проведший три или четыре дня в седле, чтобы преклонить колена перед наследной принцессой и вручить ей сверток и свиток, исписанный каллиграфическими буквами, и на обоих подарках красовалась королевская печать. Она до последнего момента не знала, когда случится это чудесное событие, потому что дороги могут оказаться в плохом состоянии или астролог в Кингстеде высчитает фазы луны не так точно, как в Грендоне. Но два Клинка королевы Годелевы всегда знали, когда именно настанет этот день. Они говорили, что так действуют чары, которые связывают всех их, подобно клинку, пронизывающему сердца.
Сэр де Фейт кивнул и приложил палец к губам.
— Мама еще не проснулась? — громко спросила Малинда, зная, что ничего не произойдет, пока королева не встанет и не оденется.
Он нахмурился и покачал головой.
Малинда вернулась к себе, хлопнув дверью, и подошла к окну, откуда открывался вид на сине-зеленое море с белыми барашками и белыми птицами; прибрежные утесы прятались в туманной дали. Она не видела ни тюленей, ни китов, ни даже рыбачьих лодок.
Сколько еще ждать? Предугадать режим матери было невозможно. Та проводила дни и ночи напролет, погрузившись в божественные знания, изучая магические книги, переписываясь с волшебниками из Шивиаля и других земель, и непрестанно искала заклинание, которое вернуло бы ей любовь короля. Изредка она принималась рассуждать о своих несчастьях, и тогда Малинде приходилось обращаться к ней «ваша милость» или «ваше величество». После каждого материнского объятия девочку ожидала очередная тирада о злодеяниях Чудовища, и постепенно Малинда осознала, что такие условия ее не устраивают. Госпожа де Фейт и леди Арабель почти что удочерили ее: Клинки стали ее отцами, а их дети — ее братьями и сестрами. И девочка не могла представить себе жизни без них.
Решив полностью одеться потом, Малинда натянула вчерашнее платье и ботинки на толстой подошве и отправилась на поиски завтрака, предварительно громко потоптавшись у двери матери.
Впереди лежал долгий путь, но не потому, что Кингстед отличался большим размером, соответствующим королевским постройкам. Просто Малинда спала в верхней башне на утесе, а главный зал находился внизу, во впадине, между деревьев. И их соединяло множество ступеней. Как только Малинда вошла, навстречу ей бросилась Диана де Фейт, самая близкая ее подруга. Они разделяли любовь к лошадям
