– Война – это ужас и безысходность, – вещал сын с видом мрачного мудреца. – Она нужна нам, ибо какие бездны откроет в себе душа любого белого борейца, низвергнутого в кошмар? Вот именно, душа потемнеет, затуманится тьмой от боли!
Но спровоцировать белых вещунов на такую войну – войну на уничтожение
Битвы не получалось. Мои воины попадали в искусно наведенный Япетом туман, и, блуждая, отклонялись от цели, бесследно растворялись в нем. Словно и не было никогда темных воинов. Белый цвет поглощал все остальные оттенки мирочувствований.
Он был всесилен.
Борейцы признавали только поединки. Волк на волка, белый вещун на темного вещуна. И тут уж кто кого, то желтые глаза повергнут в прах черного волка, то – наоборот. Вот так и продолжалась эта странная война.
Война нетерпимого экстаза со всеохватным покоем.
Но в поединках ратных всегда гибнут лучшие….
Ветер, задувавший со стороны Великого Вращающегося Озера, принес с собой звуки и голоса смерти.
Небо закрылось, тучи, летевшие над озером, злорадно предвещали бурю.
Но, несмотря на это, процессия богов и верных им белых волхов двигалась к Храму Странствий.
Марта задыхалась от неприятного ощущения: за ней наблюдают, наблюдают издалека и враждебно. Побледнев, Белая Богиня обернулась: никого, кто смог бы предвещать угрозу. Музыка флейт и крики борейской толпы, сопровождавшей торжественное шествие богов, испуганно замолкали пред шипением теней, угрожающе надвигающихся с Озера.
Тени казались черными птицами, терпеливо выжидавшими того момента, когда можно будет налететь на свою добычу, заклевать…
Марта покосилась на Танату. Сестренка шла медленно, совершенно уйдя в свои мысли и не замечая ничего вокруг.
За богами захлопнулись врата Храма, словно их поглотило молчание. Чуть согревало лишь пламя факелов.
Храм Странствий был великолепен. Стены изукрашены листами золота, лампы и чаши с благовониями тоже из золота. Тяжелые ковры покрывали полы из белого камня, они съедали шаги, глушили любые звуки.
Это холодное великолепие было рождено царством мужчин. Оно кричало об их власти и силе. Здесь было неуютно богиням-женщинам.
А еще Марта никак не могла увидеть, разглядеть ту божественную нить, что связывает камень с землей, а человека с небом.
Легкая ледяная дрожь неприятно коснулась ее тела.
Неужели Храм Странствий, лучший и самый главный храм их благословенной земли, способен внушать ей, Богине Судьбы, тревогу?
Она с трудом перевела дыхание.
Церемония началась.
Внезапно Марту охватил липкий, омерзительно неприятный страх. Глаза вдруг заволокло красноватым туманом, а потом в нервно подрагивающем огне факела появилось лицо неизвестного, изрыгающего проклятия человека. В руках он сжимал окровавленный меч странной формы.
В ужасе Марта отшатнулась. Кажется, кроме нее, никто ничего не увидел и не услышал. Только великий волх, до сего момента стоявший чуть поодаль, бросился к ней.
– Следуй за мной! – кратко бросил он на ходу.
Не решаясь еще раз взглянуть на того человека с мечом, что родился из пламени факела, Марта молча двинулась за Япетом. Они пересекли темную галерею, вошли в тесную камору. Запах трав и благовоний туманил голову. Здесь не было зажжено никакого огня, камора казалась совершенно пустой.
Япет отбросил в сторону посох, скинул остроконечную шапку и роскошный плащ. Великий волх молчал, пристально вглядываясь в Тринадцатую Богиню Бореи. Она очень изменилась. Она была напряжена как остро отточенный клинок. Ее кожа излучала золотистое свечение, лицо казалось совершенным под копной белых волос, наколдовывающих нежный свет даже в самой непроглядной тьме. В ней не было мягкости Лиут, от Марты веяло решимостью. Она не была похожа ни на одного из борейских богов.
– Что ты увидела в огне факела, Марта? Голос Япета был глухим, усыпляющим и мирным, как нежное, ровное бормотание Великого Озера, высвобождающее мысли и язык. Он очень редко говорил так с окружающими, очень неохотно пользовался этой особой своей силой, ибо претило ему влиять на волю других существ. К тому же Япету было прекрасно известно, что, проникнув за покровы тайны другого человека, он впустит в себя чужие страхи и беды. И не всегда потом удается справиться с ними, не причинив вреда собственной душе.
Во времена своей юности Япет часто страдал из-за собственного дара, сурово расплачиваясь за умение проникать в самые дальние уголки мира теней.
– Смерть, – прошептала Марта. – Смерть, что придет с Озера…
– Значит, смерть… Я тоже чувствовал ее. Я предупрежу великого бога Ларифура, он усилит охранные заклятия.
Марта молчала. В этой пустой каморе, не имевшей, казалось, никакого отношения к Храму со всеми его церемониями, она почувствовала себя заживо возложенной в роскошный саркофаг, и жажда обрести воздушные легкие крылья, спокойную радость воли все нарастала и нарастала в ее душе.
Япет легко коснулся рукою ее лба, отогнал напряжение. А потом заговорил, лишь бы утешить:
– Слышал я, что говорят о тебе, будто в целительстве ты лучше своего учителя.
– Может и так. Это лишь его заслуга, – отозвалась Марта.
Япет удовлетворенно кивнул головой. Он хорошо воспитал свою ученицу, передал ей все свои знания, тайные и явные. Но он всегда знал, что она достигнет неизмеримо больших высот.
И день такой приближался. Марте не о чем было спрашивать Япета, он научил ее всему.
– Прислушивайся к голосам знаков небесных, – прошептал Япет.
Горькая улыбка скользнула по ее губам.
– О, не бойся, – вздохнула Марта. – Что еще остается Богине Судьбы, Волчьей Богине, как не прислушиваться к шепоту знаков, как не вынюхивать чьи-то следы на стезе Жизни?
Япет вздохнул. Страх, что проник сейчас к душе богини, постепенно начинал передаваться и ему…
Боги развлекались. Огромный зал Храма Странствий сиял от света бесчисленных факелов, оглушенный речами и смехом. С наступлением ночи с небес хлынули потоки дождя, освежающего душу и радующего сердца.
С Озера подул легкий ветерок.
Марта вздохнула полной грудью. Она покинула праздник и сейчас задумчиво бродила по галерее. Вроде бы, все было хорошо. Но темная, мрачная угроза начала пульсировать вдруг в ее голове, в ушах раздался пронзительный звон. Богиня увидела Аната.
– Наверное, мне это снится, – проворчал Анат.
– Что снится? – негромко спросила она.
– Ты, Марта. Конечно же, ты.
Потухший факел вдруг вспыхнул с новой силой, огонь затрепетал на ветру.
Аната на галерее не было. И быть не могло.
Но все же она видела его.
Музыка, голоса, грохот живого праздника, шум Великого Вращающегося Озера – все внезапно смолкло в ночи.
Марта почувствовала обжигающий холод медальона на груди и очнулась.
И в эти минуты под Храмом Странствий, вольно парившим в небе, задрожала земля, всколыхнулось Великое Озеро. Земля содрогалась и стонала, словно огромный, смертельно раненый волк.
Марта дико вскрикнула и взмахнула рукой, прогоняя видение – лицо Аната.
