усиливается, вода уже достигла двухметровой высоты, все затоплено. Авраам сидит на чердачном окошке своего дома и читает Тору. К нему подплывают жители города на моторной лодке и говорят, чтобы он поплыл с ними, иначе он утонет, на что Авраам отвечает, что он читает Тору и ничего плохого с ним быть не может, Бог его спасет, потому что он читает Тору. Через несколько часов весь город затоплен, торчит лишь несколько печных труб. На одной из них сидит Авраам и читает Тору. К нему на вертолете подлетают спасатели с одним только желанием спасти Авраама. На что он, как всегда, отвечает, что ему, читающему Тору, Бог не даст умереть. Как итог: город затопило, Авраам утонул и умер. Очнувшись в загробном мире, он увидел Бога и спросил, почему его, читающего Тору, Бог не спас. На что Бог ответил: „Авраам, я тебе лодку посылал? Посылал. Моторную лодку посылал? Посылал. Вертолет посылал? Посылал. Авраам, так где же ты был? Ты не использовал ни одного шанса на спасение, который я тебе предоставил“. И какой вывод напрашивается, исходя из этой притчи? А то, что жизнь нам постоянно посылает шансы, возможности для более полной реализации своей личности, но видим ли мы их? Или мы решили, даже если увидели, будто шансы на нас станут сыпаться как из рога изобилия: ушел один трамвай, дождемся другого. И в итоге не реализовали ни одной из данных нам возможностей. Испугались, было лень встать с постели или придумали другие отговорки, чтобы сделать это завтра. А завтра все поменялось, сегодняшняя актуальная ситуация не всегда останется таковой. Завтрашнюю потенциальность мы поймем только, когда она станет актуальностью сегодня.
Что еще нас может отвлечь от растущего чувства индивидуальности, так это чувство общности, когда оно перерастает в чувство толпы. Да, оно помогает нам не испытывать одиночества, субъективно ощущать какую‑то защищенность. Но что оно у нас отбирает нашу самость. Кто‑то возразит, зачем нужна ему эта свобода, что он будет с ней делать. Свобода расширяет коридор, в котором мы живем, до уровня большой темной комнаты, где больше возможности для действий, но в то же время больше возможности сделать ошибки. И многим ничего, кроме дискомфорта, это не несет.
Толпа – бескрайнее, безликое, всепоглощающее море, вздымающееся на необъятных просторах, которое вбирает в себя все на своем пути и с которым очень сложно не слиться, не стать той же бесконечной массой, и которому очень сложно противостоять. Здесь, внутри этой стихии, есть все: и чувство меры, и из поколения в поколение закрепленные правила и стандарты поведения, и спасительная ритуализация жизни, и достаточно предсказуемый жизненный сценарий. Все это делает бытие людей спокойным, уравновешенным, а главное, дает предсказуемость завтрашнего дня, что является благом и тормозом одновременно – опять релятивизм. Все, что попадает в толпу, становится той же бесконечной массой.
Если человек чем‑то выделяется, отличается от толпы, ее, в смысле толпу, это пугает. Поскольку может всколыхнуть зелено‑желтое, теплое болотце, нарушить веками устоявшийся мирок. И, чтобы спастись от этого проявления, толпа заранее порицает, осуждает действия, выходящие за рамки ее понимания. Толпа пытается либо поглотить чужеродный элемент, либо уровнять эту инаковость до состояния, понятного ей, или вытолкнуть из себя. И здесь события могут развиваться по нескольким сценариям. Один – когда человек противопоставляет себя толпе: я лучше, я не такой, как все; хотя на самом деле ничего собой не представляет, он сам ничего не сможет дать толпе, потому что в нем нет содержания. Очень часто толпа его выталкивает из себя за ненадобностью, и съесть его не особо вкусно, и толку от него нет, ничего конструктивного он с собой не несет. Эти‑то люди и пополняют ряды маргиналов, живущих между социальными нишами.
Еще один вариант – когда индивид, подающий в детстве и юности надежды, несет с собой конструктивное звено, которое представляет интерес для толпы. В определенный момент перестает сопротивляться толпе, перестает быть яркой личностью, и толпа его ассимилирует, поглощая его индивидуальность. Он нужен толпе, постольку поскольку он несет в себе полезное ей качество, которое необходимо для выживания данного сообщества. Яркий тому пример – академик Королев. Но другой вопрос, будет ли это конструктивно для человека, которого поглотила толпа. И толпа использует потенциал такого человека в своих целях, одаривая его взамен материальными благами, если одаривает.
Но в то же время бывают люди, которые используют ресурс толпы для реализации своих целей. Лидеры, которые, зомбируя толпу личным магнетизмом, полностью подчиняют ее себе, сметая все препятствия на своем пути. Мегаидея, мегаидеология были для них целью, а ресурсы толпы средствами. Толпа сама добровольно подчинялась требованиям таких людей, выполняла их желания часто ценой жизни отдельных составляющих ее индивидов. И только когда магнетизм сходил на нет, все видели, что король был голый.
В истории мы часто имели тому примеры. И, как правило, парадоксально, а может, нет, человек, который использовал потенциал толпы, по истечении времени, когда его личностный магнетизм переставал действовать, оказывался злым гением. В то время как отщепенец, который творил, но не был признан и чьим желанием было только чтобы его оставили в покое, признавался добрым гением… потом. Хотя сами смысловые вложения в понятия добра и зла претерпевают постоянный генезис, их рамки раздвигаются, сдвигаются, перемещаются, в общем, подобные понятия не статичны, и, может быть, поэтому герои прошлого нам часто кажутся зловещими монстрами, поглощающими энергию толпы, которая только рада этому.
Но всегда есть исключения. Бывает, что ты гениален, талантлив, тебя оценили и вознесли на пьедестал… Бывает.
Никакого вывода я делать не буду. Я просто предлагаю, чтобы каждый задал себе вопрос: «Что он хочет получить от своей жизни?» Спокойное унылое существование как элемент толпы? Или отстаивание своего права на уникальность? Поскольку жизнь у нас одна, пока никто не доказал обратное…
