– Постой, я зажигалку достану!
Фабио открыл «молнию» на сумке, пошуршал в накладном кармане и вынул квадратную зажигалку «Zippo» в металлическом корпусе, обтянутом кожей. Почти новая. Кто-то оставил на могиле рядом с погасшими свечками. Он откинул защитный колпачок, нащупал большим пальцем рифленое колесико и крутанул его. Искры воспламенили пропитанный бензином фитиль. Оранжевое пламя раздвинуло темноту, осветило одежду, разложенную на асфальте, столбы, подпирающие навес, и бледное изможденное лицо Рики.
Несколько мгновений бродяги смотрели на
ГЛАВА 8
– Пока у нас есть время, неплохо бы рассчитаться.
Борис Калевал, редактор местного телевидения, с недавних пор перестал верить клиентам на слово. После того как его крупно обманули, журналист стал требовать деньги вперед. Сначала деньги, потом запись. Половину клиентов сразу как ветром сдуло. Оставшиеся рекламодатели стали торговаться, просили снизить расценки за минуту телевизионного времени. Леонтий был первым и пока что последним клиентом, который не торговался и деньги выложил по первому требованию. Глядя на то, как Леонтий отсчитывает бледно-зеленые купюры, Калевал пытался угадать, у какой персоны ему предстоит взять интервью.
Сначала он полагал, что это будет директор какого-нибудь нового магазина, скажем, обувного или парфюмерного. Когда же Леонтий, размышляя вслух по телефону, сказал, что интервью по продолжительности должно быть не менее пятнадцати минут, опешивший Калевал подумал: «Кандидат в депутаты, никак не ниже». Но, придя в студию, Леонтий просто убил журналиста наповал. «Пятьдесят минут, – сказал он. – Я заплачу всю сумму до записи».
Пятьдесят минут вечернего, самого дорогого телевизионного времени не могли себе позволить ни политики-кандидаты, ни воры в законе, ни начинающие эстрадные звезды, ни банкиры. Калевал, хороня толстую пачку долларов в сейфе, терзался догадками: кто же его гостья, с которой ему предстоит беседовать перед телекамерами пятьдесят минут?
Вернувшись в студию, он задал этот вопрос Леонтию.
Мужчина выдержал долгую паузу, пристально глядя журналисту в глаза, и ровным голосом ответил:
– Прежде времени вам лучше об этом не знать.
– Как вы сказали? – переспросил Калевал и чуть подался вперед, чтобы лучше слышать.
Леонтий повторил. Калевал кивнул, мол, ясный перец, конспирация. И все же он пытался угадать, с кем ему придется вести беседу. «Тут попахивает большой политикой и бизнесом. И, уж конечно, криминалом». Он осторожно уточнил, велик ли моральный груз ответственности, который лежит на плечах героя интервью?
– Груз колоссальный, – немногословно ответил Леонтий и попросил понапрасну не болтать, а терпеливо ждать.
Прошло еще минут десять. Гость не приходил. Журналист начал нервничать. Сумма, которую он получил от Леонтия, была настолько велика, что с лихвой покрывала не только эфирное время, но и вынужденный простой. Впрочем, рабочий день в студии давно закончился, и теперь Калевал расходовал личное время.
Они ждали молча. Калевал чувствовал себя неловко. Он хотел накидать приблизительные вопросы для предстоящей беседы и шелестел страничками блокнота. Но как выпытать у Леонтия, кто по профессии герой интервью?
– Наш гость – актер театра или кино? – наобум спросил он.
– Наш гость – не человек в привычном понимании этого слова.
– Это понятно, – натянуто улыбнулся Калевал. – Я имею в виду, кем он работает в повседневной жизни?
– Разве я невнятно сказал? И, пожалуйста, уберите все лишнее со стола.
Калевал смутился. «Может, и Леонтий, и гость – оба сумасшедшие? – подумал он. – Но откуда у сумасшедших столько денег?»
Прошло еще пять минут. Напряжение росло.
– Мне надо подготовить вопросы, – сказал журналист. – Вы должны хоть в общих чертах рассказать мне о нашем герое.
– Не надо ничего готовить, – сухо отрезал Леонтий. – Я вам ручаюсь, что вы не будете испытывать никаких проблем с вопросами.
– Но я совершенно не представляю, с кем буду беседовать!
– Вы все поймете, как только увидите этого человека.
Калевал почувствовал, как его прошибло потом. «А ты думал, что мне заплатили большие деньги просто так? – спросил он сам себя. – Туману нагоняет…»
Прошло еще неизвестно сколько времени. Леонтий закрыл глаза и стал тихо нашептывать, вроде как молитву. Журналист уже с тревогой поглядывал на дверь в студию.
– Может, с ним что-нибудь случилось? – спросил он. – Мы ждем уже сорок минут!
Леонтий открыл глаза. От его взгляда Калевалу стало не по себе.
– Сорок минут – это не две тысячи лет, – произнес Леонтий. – Скоро вы поймете, что эти минуты –
