Александр Мазин
Анна Гурова
Мой друг Тролль
Малышка и Карлссон
Пролог
Скрипнула оконная рама, затем раздался негромкий шлепок об пол, еле слышный. Спрыгнувший с подоконника был нечеловечески ловок.
За окном было темно. Ночь.
В квартире еще темнее, но влезший в окно в свете не нуждался.
Тот, к кому он пришел, — тоже.
— Я здесь, — раздалось из глубины квартиры.
Пришедший пересек комнату и вышел в коридор. Ему пришлось наклониться, чтобы не задеть притолоку.
Хозяин ждал в соседней комнате.
— Принес? — спросил он.
— Нет, — гость опустился на корточки. Теперь его глаза были на одном уровне с сидящим на диване хозяином.
— Почему?
— Это не та.
— Я решаю, та это или не та, — негромко произнес хозяин.
— Ты сам сказал: светловолосая девица, юная, не старше двадцати, а этой почти тридцать, и волосы крашеные.
— Ты уверен?
— Я видел тело. Близко.
— Насколько близко?
— Близко. Я принес тебе волосы.
— Мне не нужны волосы мертвой девушки, — недовольно произнес хозяин. — Мне нужен след.
— Это большой город, — проворчал тот, кто пришел. — Здесь каждый день умирает множество людишек.
— Юная девица со светлыми волосами, — сказал хозяин. — Разве таких много среди свежих мертвецов?
— Среди живых — больше, — тот, кто пришел, облизнул губы.
— Живых оставь мне, — отрезал хозяин.
— Я голоден, — напомнил гость.
— Я тоже, — холодно произнес хозяин. — Иди.
И принеси то, что мне нужно. Ты будешь вознагражден.
Гость поднялся и бесшумно выскользнул из комнаты.
Хозяин посмотрел в запыленное окно. Там было темно — белые ночи наконец кончились. Хозяин не любил белые ночи. Особенно те, которые приходились на солнцеворот.
Глава первая
О том, как Катю предали партизаны
Как-то утром один шотландский тролль спустился к озеру — поискать утопленника на завтрак. Но вытянул вместо утопленника золотую рыбку.
— Отпусти меня, тролль, — просит рыбка. — Отпустишь меня — будут тебе три желания.
Поглядел тролль на рыбку: мелкая, да вдобавок еще металлическая. Только зубы портить… И выбросил ее обратно в озеро.
— Эй! — кричит из озера рыбка. — А три желания?
Тролль брюхо почесал, подумал.
— Ну, — говорит, — ты совсем обнаглела! Ладно, загадывай!
Катя почему-то ожидала, что экзаменаторов будет не меньше пяти человек, однако экзамен принимали всего двое: тетка средних лет с худым замученным лицом и какой-то чернявый парень — наверно, аспирант или вообще старшекурсник, который с ходу обозвал Катю «куколкой», непрерывно ей подмигивал, а принимая экзамен, только что ноги на стол не клал. Вступительный экзамен по истории России и СССР проходил в административном корпусе Педагогического университета имени А. И. Герцена, огромном, сумрачном старинном здании. В аудитории сидели, готовясь, человек пять, остальные психовали в коридоре.
Катя зашла, почти не нервничая, поздоровалась, назвала фамилию.
— Тебе сколько лет, куколка? — весело спросил чернявый, отмечая ее в списке.
— Семнадцать, — буркнула Катя. — Там же написано.
Собственная внешность (а Катя была изящной миниатюрной блондинкой) создавала девушке массу проблем.
Одно дело, когда тебе тридцать, а ты при этом маленькая, белая и пушистая, и совсем другое — в семнадцать выглядеть на пятнадцать…
«В следующий раз скажу „десять“, — подумала она. — Пусть удивляются, какая я умная для своих лет».
— Тяните билет, Малышева, — утомленно сказала тетка.
Катя вытянула, прочитала вопрос и опешила. «Партизанское движение в 1941–1945 гг.».
«Мы же этого не проходили!» — едва не вырвалось у нее, но в последний момент она сдержалась и молча пошла на свое место.
«Ну я и влипла, что за невезение!» — молча возмущалась она, рисуя бессмысленные закорючки на листе черновика. Как можно вообще включать в экзаменационные билеты вопросы, которых не было в учебнике? А если и были, то исключительно «почитать для общего ознакомления». Вот и почитали. Теперь Катя сидела и мучительно вспоминала все, что когда-либо в своей жизни слышала о партизанах. Выяснялось, что слышала немного. Жили в лесу. Нападали на тылы врага. Враги их ловили и вешали. Из конкретного — всё, пожалуй.
Самое обидное, что историю ВОВ Катя знала очень хорошо. Могла в подробностях рассказать и про «блицкриг», и про наступление 42-го, и про контрнаступление 43-го, и про «ни шагу назад», и про «десять сталинских ударов», про что угодно… а проклятые партизаны как-то выпали.
Какой идиот вообще придумал сделать вступительным на иняз историю? Кому она нужна? Почему, в таком случае, не физику или ОБЖ? Зачем ей, будущему переводчику, знать основные методы партизанской войны в лесистой части СССР? На ум не приходило ничего, кроме дурных анекдотов: «Как это — война тридцать лет как кончилась?
А чьи же тогда паровозики мы под откос пускаем?..»
Катя, выждав момент, когда на нее никто не смотрел, обернулась к соседу, русокудрому толстячку в футболке с жизнеутверждающей надписью «Shit happens»:
