что нам всем до конца жизни хватит.
– Ну, это смотря насколько длинной у нас будет жизнь, – философски заметила Лисица.
– Еще раз предупреждаю! – все более нервничая, сказал Амбал. – У вас будет море проблем! Здесь, в лесу, вы никак не вскроете чемодан! Значит, его придется везти в город, искать опытного взломщика. А милиция, будьте уверены, уже стоит на ушах. На всех дорогах повальные проверки…
Логика в его словах была. Куда проще было вынести бриллианты в карманах. Но как вскрыть голыми руками титановый корпус?
– Значит, ты предлагаешь поделиться? – спросил Окуркин.
– Не верь ему, – сказала Лисица. – Как только ты опустишь ружье, он перестреляет всех нас.
– Она права, – согласился Окуркин.
Несколько мгновений Амбал напряженно искал выход из тупика. Я видел, как играли желваки на его скулах.
– Черт с вами, – произнес он. – Я выбрасываю пистолет.
Он медленно поднял руку с «макаровым» над головой и швырнул оружие назад. Пистолет улетел в темноту и упал в кусты.
– А может быть, у тебя в штанах еще что-то лежит? – настороженно спросил Окуркин, не опуская ружье.
– То же, что и у тебя, – ответил Амбал.
– У него больше нет оружия, – заверил я.
– Что ж, ладно, – успокоился Окуркин и опустил ружье.
Лисица встала, быстро подошла к Амбалу, взяла чемодан и отнесла его ближе к костру.
– Гоните ключ! – сказала она.
– Ага, разбежался! – с возмущением ответил Амбал. – Сначала вы должны выбросить ружье!
– Я его не выброшу! – наотрез отказался Окуркин. – Оно дорого стоит.
– Тогда отдайте мне магазин!
Окуркин вопросительно посмотрел на Лисицу, нерешительно отстегнул магазин и кинул его Амбалу. Тот поймал его, покрутил в руке и принялся извлекать патроны. Они сыпались ему под ноги, словно семечки из подсолнуха. Опустевший магазин Амбал зашвырнул в кусты.
– Еще один патрон у тебя уже в стволе, – сказал он Окуркину.
Тот сделал вид, что совсем забыл о такой мелочи, передернул затвор, и патрон выпрыгнул из ружья.
– Кинь его подальше! – потребовал Амбал.
Я почувствовал, как в моей душе нарастает тревога. Амбал умело и дотошно разоружал Окуркина. И хотя он сам был безоружным, с ним оставались его мышцы. Наверняка он блестяще владеет приемами рукопашного боя, в чем нельзя было заподозрить тщедушного Окуркина. И тем более меня. Как бы там ни было, Лисица вела себя достаточно спокойно. Похоже, что ее интуиция не подавала сигналов тревоги.
Удовлетворившись результатом, Амбал приблизился к чемодану. Ни я, ни Лисица не заставили себя долго ждать и тоже подошли к объекту наших страстей. Последним замкнул круг Окуркин.
– Прежде чем вскрыть чемодан, – весьма торжественно произнес Амбал, – я хотел бы определиться, на какую долю каждый из нас будет претендовать.
– А я сначала хотела бы выяснить, – претенциозно ответила Лисица, – на что мы вообще можем претендовать. Что в чемодане? Сколько там бриллиантов? Сколько они стоят?
Амбал посмотрел на меня, затем на Окуркина, словно хотел убедиться, что никто из нас не способен дать исчерпывающий ответ.
– Я объясню, – произнес он, – чтобы никто больше не задавал глупых вопросов. Все украшения, которые лежат здесь, уже поделены на лоты – это право хозяев. И у каждого лота есть стартовая цена. Эту стартовую цену мы и будем делить.
– А вы знаете цены всех лотов? – спросила Лисица, заламывая от нетерпения пальцы.
– Конечно, – ответил Амбал. – Хозяева драгоценностей сами назвали все цены. Потому что от суммы стоимости драгоценностей определяется процент, который идет на оплату доставки и охраны.
– Так они наверняка занизили сумму, чтобы вам поменьше заплатить! – сказал Окуркин. – Так не пойдет! Это надувательство!
– Никакого надувательства, – ответил Амбал, снисходительно глядя на Окуркина. – Коллекционерам невыгодно занижать сумму, потому что от нее зависит величина страховки. Сколько заявят, столько и получат в случае хищения. Ясно?
– Короче! – перебила Лисица. – Какая цена лотов?
В наступившей тишине громко прокричала какая-то ночная птица да треснуло полено в костре.
– Один миллион двести двадцать пять тысяч, – ответил Амбал.
– Чего? – резко выкрикнула Лисица и в порыве нетерпения наступила мне на ногу. – Чего один миллион двести двадцать пять тысяч?
– Долларов, милая моя. Долларов.
