Ночи безумные. Русская любовная лирика XIX века

прерывать.

Но ты от горького лобзанья
Свои уста оторвала;
Из края мрачного изгнанья
Ты в край иной меня звала.
Ты говорила: «В день свиданья
Под небом вечно голубым,
В тени олив, любви лобзанья
Мы вновь, мой друг, соединим».

Но там, увы, где неба своды
Сияют в блеске голубом,
Где тень олив легла на воды,
Заснула ты последним сном.
Твоя краса, твои страданья
Исчезли в урне гробовой —
А с ними поцелуй свиданья…
Но жду его; он за тобой…

1830

* * *

Нет, я не дорожу мятежным
        наслажденьем,
Восторгом чувственным, безумством,
        исступленьем,
Стенаньем, криками вакханки молодой,
Когда, виясь в моих объятиях змией,
Порывом пылких ласк и язвою лобзаний
Она торопит миг последних содроганий!

О, как милее ты, смиренница моя!
О, как мучительно тобою счастлив я,
Когда, склоняяся на долгие моленья,
Ты предаешься мне нежна без упоенья,
Стыдливо-холодна, восторгу моему
Едва ответствуешь, не внемлешь ничему
И оживляешься потом все боле, боле —
И делишь наконец мой пламень поневоле!

1831

Красавица[6]

Все в ней гармония, все диво,
Все выше мира и страстей;
Она покоится стыдливо
В красе торжественной своей;
Она кругом себя взирает:
Ей нет соперниц, нет подруг;
Красавиц наших бледный круг
В ее сиянье исчезает.

Куда бы ты ни поспешал,
Хоть на любовное свиданье,
Какое б в сердце ни питал
Ты сокровенное мечтанье, —
Но, встретясь с ней, смущенный, ты
Вдруг остановишься невольно,
Благоговея богомольно
Перед святыней красоты.

1832

К***

Нет, нет, не должен я, не смею, не могу
Волнениям любви безумно предаваться;
Спокойствие мое я строго берегу
И сердцу не даю пылать и забываться;
Нет, полно мне любить; но почему ж порой
Не погружуся я в минутное мечтанье,
Когда нечаянно пройдет передо мной
Младое, чистое, небесное созданье,
Пройдет и скроется?.. Ужель не можно мне,
Любуясь девою в печальном сладострастье,
Глазами следовать за ней и в тишине
Благословлять ее на радость и на счастье,
И сердцем ей желать все блага жизни сей,
Веселый мир души, беспечные досуги,
Всё – даже счастие того, кто избран ей,
Кто милой деве даст название супруги.

1832

Антон Антонович Дельвиг 1798–1831

Любовь

Что есть любовь? Несвязный сон.
Сцепление очарований!
И ты в объятиях мечтаний
То издаешь унылый стон,

То дремлешь в сладком упоенье,
Кидаешь руки за мечтой
И оставляешь сновиденье
С больной, тяжелой головой.

Первая встреча

Мне минуло шестнадцать лет,
     Но сердце было в воле;
Я думала: весь белый свет —
     Наш бор, поток и поле.

К нам юноша пришел в село:
     Кто он? отколь? не знаю —
Но все меня к нему влекло,
     Все мне твердило: знаю!

Его кудрявые власы
     Вкруг шеи обвивались,
Как мак сияет от росы,
     Сияли, рассыпались.

И взоры пламенны его
     Мне что-то изъясняли;
Мы не сказали ничего,
     Но уж друг друга знали.

Куда пойду – и он за мной.
     На долгую ль разлуку?
Не знаю! только он с тоской
     Безмолвно жал мне руку.

«Что хочешь ты? – спросила я, —
     Скажи, пастух унылый».
И с жаром обнял он меня
     И тихо назвал милой.

И мне б тогда его обнять!
     Но рук не поднимала,
На перси потупила взгляд,
     Краснела, трепетала.

Ни слова не сказала я;
За что ж ему сердиться?
Зачем покинул он меня?
И скоро ль возвратится?

1814

Близость любовников

(Из Гёте)

Блеснет заря, и все в моем мечтаньи
            Лишь ты одна,
Лишь ты одна, когда поток в молчаньи
            Сребрит луна.

Я зрю тебя, когда летит с дороги
            И пыль и прах,
И с трепетом идет пришлец убогий
            В глухих лесах.

Мне слышится твой голос несравненный
            И в шуме вод;
Под вечер он к дубраве оживленной
            Меня зовет.

Я близ тебя; как не была б далеко,
            Ты все ж со мной.
Взошла луна. Когда б в сей тьме глубокой
            Я был с тобой!

Между 1814 и 1817

К Амуру

(Из Геснера)

Еще в начале мая
Тебе, Амур жестокий!
Я жертвенник поставил
В домашнем огороде
И розами и миртом
Обвил его, украсил.
Не каждое ли утро
С тех пор венок душистый
Носил тебе, как жертву?
А было все напрасно!
Уж сыплются метели
По обнаженным ветвям, —
Она ж ко мне сурова,
Как и в начале мая.

Между 1814 и 1817

Элегия

Когда, душа, просилась ты
     Погибнуть иль любить,
Когда желанья и мечты
     К тебе теснились жить,
Когда еще я не пил слез
     Из чаши бытия, —
Зачем тогда, в венке из роз,
     К теням не отбыл я!

Зачем вы начертались так
     На памяти моей,
Единый молодости знак,
Вы, песни прошлых дней!
     Я горько долы и леса
И милый взгляд забыл, —
     Зачем же ваши голоса
Мне слух мой сохранил!

Не возвратите счастья мне,
     Хоть дышит в вас оно!
С ним в промелькнувшей старине
     Простился я давно.
Не нарушайте ж, я молю,
     Вы сна души моей
И слова страшного: люблю
     Не повторяйте ей!

1821 или 1822

Жалоба[7]

Воспламенить вас – труд напрасный,
Узнал по опыту я сам;
Вас боги создали прекрасной —
Хвала и честь за то богам.
Но вместе с прелестью опасной
Они холодность дали вам.
Я таю в грусти сладострастной,
А вы, назло моим мечтам,
Улыбкой платите неясной
Любви моей простым мольбам.

1822 или 1823

* * *[8]

Я плыл один с прекрасною в гондоле,
Я не сводил с нее моих очей;
Я говорил в раздумье сладком с ней
Лишь о любви, лишь о моей неволе.

Брега цвели, пестрело жатвой поле,
С лугов бежал лепечущий ручей,
Все нежилось. – Почто ж в душе моей
Не радости, унынья было боле?

Что мне шептал ревнивый сердца глас?
Чего еще душе моей страшиться?
Иль всем моим надеждам не свершиться?

Иль и любовь польстила мне на час?
И мой удел, не осушая глаз,
Как сей поток, с роптанием сокрыться?

1822