Здесь стояли четыре деревянных стула с прямыми спинками, словно невидимые игроки собрались поиграть в бридж. Он пересек приемную и очутился в кабинете – прямоугольной комнате двенадцать на пятнадцать с окнами в торце. Его стол расположился около окна, за столом стоял кожаный стул. В одном углу высилась вешалка. В другом находился металлический картотечный шкаф. С другой стороны стола были придвинуты два деревянных кресла.
Хэнк снял шляпу и повесил на вешалку. Потом открыл окна и впустил легкий ветерок с выжженной солнцем улицы. Окна в отделе по расследованию убийств представляли собой проволочную сетку, натянутую между стеклами, рамы были установлены таким образом, что их можно было открыть максимум на шесть дюймов. Никто не смог бы их разбить или выброситься через них, и никто не смог бы протиснуться в узкую щель, которая образовывалась, когда окна открывались. Вероятно, в таких предосторожностях не было необходимости: за те восемь лет, что Хэнк проработал в отделе, никто не пытался броситься вниз. Но люди, с которыми приходилось иметь дело, часто пребывали на грани отчаяния, и некоторые из них предпочитали окончить жизнь самоубийством, а не на электрическом стуле.
Температура в крошечном помещении нисколько не снизилась. Хэнк снял пиджак и повесил на спинку стула. Ослабил галстук, расстегнул воротник рубашки и закатал рукава – он всегда так поступал, если не ожидал ранних посетителей. Наконец он сел и придвинул к себе телефон с твердым намерением позвонить в машинописное бюро и пригласить машинистку. Его рука застыла над телефонным диском. Повинуясь какому-то импульсу, он набрал номер приемной.
– Алло?
– Дейв?
– Да, кто говорит?
– Хэнк. Как насчет кофе?
– Так рано? Что случилось? Веселая ночка?
– Нет. Просто жаркий денек. Я хочу войти в работу легко, а не припадая на обе ноги.
– Ты ведь завтра идешь в суд по делу Талли, да?
– Да, – ответил Хэнк.
– Надеюсь, ты не нервничаешь по этому поводу?
– Ничуть.
– Я слышал, его адвокаты объявят о виновности в убийстве второй степени.
– Где ты узнал об этом?
– Ха-ха, ты думаешь, я зря называюсь детективом? Я прав?
– Да, – подтвердил Хэнк.
– Естественно. Я позвоню и закажу кофе. Со сливками и с одним кусочком сахара. Пожалуй, я и сам выпью чашечку.
– Дейв, когда принесут кофе, ты мне не звони, а просто пришли его в кабинет, ладно?
– Договорились.
Хэнк положил трубку и глубоко вздохнул. Нужно позвонить и вызвать машинистку. Ничего срочного, однако, когда его записи напечатают, день войдет в привычную колею, и начнется томительное ожидание завтрашнего суда. Да и дело ничего выдающегося из себя не представляет. Адвокаты, как донесла разведка Дейва, собираются признать убийство второй степени. На самом деле суд закончится, не успев начаться. Если только никто не заложит бомбу в здание уголовного суда, завтра обещает быть таким же скучным и размеренным, как и сегодня, и, вероятно, таким же жарким. А после суда над Талли ему поручат Новое, и он будет его готовить, выступит по нему в суде, выиграет или проиграет, а потом будет ждать следующего задания, следующего и следующего…
«Да что со мной сегодня такое? – удивленно подумал Хэнк. – Я веду себя как человек, который устал закручивать гайки на линии сборки. Ведь на самом деле я испытываю огромное удовольствие от своей работы. Я хороший юрист, который не стремится попасть в газеты и не жаждет славы. У меня нет никаких политических амбиций, и я работаю в офисе окружного прокурора не из-за своей непроходимой тупости, а потому, что мне нравится представлять народ этого округа. Так почему сегодня все не так?»
Он развернул стул и сел лицом к окну, глядя на яркое синее небо.
Все дело в небе, решил он. От него пышет зноем. Такое небо заставляет человека думать о яхтах и пляже.
Улыбаясь, он снова повернулся к столу и снял трубку. Без колебаний набрал номер машинописного бюро и вызвал машинистку. До ее прихода он решил просмотреть свои записи и внес небольшие изменения на первых страницах. Продолжая читать, он вдруг понял, что практически пишет текст заново. Взглянул на часы. Десять, а машинистки до сих пор нет. Он снова позвонил в машбюро и попросил прислать вместо нее стенографистку. Внезапно оказалось, что ему нужно сделать еще тысячу дел к завтрашнему суду, и неизвестно, успеет ли он закончить до пяти часов.
Он вышел на улицу только в шесть вечера.
К этому времени небо превратилось в зловещую серую глыбу.
Глава 2
Похоже, собирался дождь.
Весь день город принадлежал жаре, она набирала силу и превращала его в доменную печь. В половине восьмого вечера с горизонта надвинулись тяжелые свинцовые тучи, окутав небо мраком, создавая имитацию беззвездной ночи. Остроконечные крыши домов врезались в ночную мглу. Повсюду зажигался свет, и прорези окон казались открытыми желтыми ранами на фоне потемневшего города. Где-то вдалеке, в районе Нью-Джерси, раздавались раскаты грома. Вспышки молний прорезали небо, словно трассирующие пули, отслеживающие несуществующую цель.
Когда начнется дождь, он пронесется через Гудзон, поливая многоэтажные жилые дома на Риверсайд-
