праздник. В Ньюарке, Нью-Джерси, праздновали Четвертое июля. — Он вдруг замер, резко встал, быстро подошел к пепельнице, поднял ее и пересчитал бумажки. Облегченно закатил глаза и шумно выдохнул: — Я уж было подумал, что она могла стянуть пару сотен.
— Так тебе и надо, — сказал Алекс, — за совращение социального служащего.
— Ее совратить? Парень, она такое знает, о чем и вавилонская блудница понятия не имела. Как там кофе?
— Закипает, — ответил Алекс. Взял два ломтика хлеба из холодильника и сунул их в тостер. — Я раз брал квартиру, — продолжал он, — из которой жильцы выехали на лето. Они оставили в холодильнике упаковку черствого хлеба, а между ломтями была тысяча долларов в двадцатидолларовых бумажках.
— А чего ты забыл в холодильнике? — полюбопытствовал Арчи.
— Да я проголодался, пока там торчал. Обычно я не задерживаюсь на месте, но я точно знал, что они уехали, поэтому времени у меня было полно. Я решил сделать себе сандвич и нашел в хлебе тысячу баксов, — Алекс рассмеялся от воспоминаний.
— Хлеб в хлебе, надо же, — сказал Арчи и тоже рассмеялся. — Надо же, где спрятали.
— Не хуже, чем в кофейнике, — ответил Алекс.
— Это
— На кухне я ищу в последнюю очередь.
— Вот! Сегодня ты кое-чему научился.
— Век живи — век учись, — пожал плечами Алекс.
— Работаешь? — спросил Арчи.
— Я и сейчас по делу.
— Вито навел?
— Нет. Один тип по имени Генри Грин, ювелир из Бронкса. Знаешь его?
— Никогда не слышал.
— Меня с ним свел Томми.
— И какова доля?
— Очень увесистая, Арчи. Похоже, я вытяну девять «косых».
— Ни фига себе, — присвистнул Арчи. — Сколько ты отвалишь Томми?
— Да пару сотенных. Ведь он всего-навсего свел нас. Как думаешь, этого хватит? Две-три сотни?
— Да, хватит, — кивнул Арчи. — А чем он занимается, этот Томми?
— Честно говоря, не знаю. Где у тебя чашки?
— Там, в шкафу, — показал Арчи. — Если найдешь чистые.
— Я слышал, он ищет пистолет, — сказал Алекс, пожав плечами. — Кто знает, может, он планирует большой грабеж?
— Дурь, — ответил Арчи.
— Он вышел в прошлом месяце, все еще в тюремных обносках и выглядит как попрошайка. — Он налил кофе в две кружки, что нашел в шкафу. — Может, я должен дать ему побольше, как думаешь? Может, полтысячи? Помочь ему начать сначала, понимаешь?
— Твое дело, — пожал плечами Арчи. — У тебя тост сгорит, если не будешь следить.
— Черт, — ругнулся Алекс, подошел к дымящемуся тостеру и поднял рычажок. Вынул два тоста, перебрасывая их с ладони на ладонь. Осторожно уронив их на стол, спросил: — Слишком хороши для тебя?
— Нет, сойдет, — ответил Арчи. Он встал, подошел к холодильнику, заглянул в него и сказал: — Она выпила весь мой апельсиновый сок.
Он вынул бутылку молока и брикет масла в обертке и выложил их на стол. Достал с полки сахарницу, а из ящика стола пару чайных ложек и нож. Затем оба они уселись за стол.
— Собираюсь вскоре выйти на дело, — сказал Арчи. — Эти четыре сотни у меня последние.
— Ага, — буркнул Алекс.
— Я прямо как ты, — продолжал Арчи. — Получаю долю и бездельничаю. И не выхожу на дело, пока деньги не кончаются.
— Да, но я держу свои денежки в банке, — заметил Алекс, — а не в кофейнике.
— Я не доверяю банкам, — ответил Арчи. — Слушай, парень, этот тост совсем сгорел!
— Ты же сказал, сойдет.
— Это было прежде, чем я попытался его съесть. Сколько уже там, на улице, льет?
— Все утро.
— Что делать человеку в такой день? — спросил Арчи, мрачно уставившись на струйки дождя, текущие по стеклу кухонного окна.
Они пошли посмотреть дублированный порнофильм, затем поднялись по Амстердам-авеню. Все еще лил дождь, но уже не так сильно. Прижавшись друг к другу под черным зонтом, они шлепали по лужам, пока не нашли бар, где можно было заказать ленч. Ростбиф уже кончился, зато было хорошее постное пастрами, и они оба заказали его с ржаным хлебом, взяли по большой кружке пива и порции жареной картошки. Местечко было тихим, если не считать бейсбольного матча по телевидению и случайных критических замечаний кучки чернокожих у стойки.
Дейзи вошла в бар минут в десять четвертого. Она была светлой негритянкой без одной ноги, но все остальное было при ней. У нее было узкое египетское лицо с родинкой слева от крупного рта, почти без морщинок. Годы шли мимо нее, если учесть, что она работала проституткой с шестнадцати лет.
Они сидели в закутке в красных ледериновых креслах. Дейзи сразу их заметила. Она была в залитых дождем темных очках и желтом клеенчатом непромокаемом плаще. Сняв плащ и повесив его на крючок возле закутка, она захромала к ним. Под плащом на ней была ее рабочая одежда — сиреневое атласное облегающее платье с глубоким вырезом. Белье под ним отсутствовало. На ее единственной ноге красовалась кожаная туфелька на высоком каблуке и с ремешком на щиколотке. Усевшись, Дейзи пожаловалась на погоду и протерла очки бумажной салфеткой. У нее были узкие янтарные длинные глаза, слегка поднятые к вискам. Она взяла тарелку с картошкой и посолила ее, не спрашивая позволения ни у Алекса, ни у Арчи. Поклевывая картошечку, стала рассказывать им, что из-за дождя ожидает насыщенного дня. Когда льет, клиент так и прет. А где клиент, там большой спрос на Дейзи. Она не понимала собственной популярности.
— Я уже не девочка, — говорила она. — Честно говоря, за неделю до Рождества мне стукнет тридцать шесть. На улицах полно молоденьких, лет по восемнадцать-девятнадцать, они только-только начали, они хорошенькие как картинки. Так что дело не в моей молодости или привлекательности, это уж точно.
— Тогда в чем? — спросил Алекс.
— Знаешь, что я думаю? — спросила Дейзи.
— Что? — Алексу и в самом деле было интересно. Он знал, что она зарабатывает больше, чем любая шлюха в Гарлеме, и часто спрашивал себя, почему.
— Я думаю, это из-за ноги, — сказала Дейзи. — Наверняка из-за ноги. Как только клиент видит меня на костылях, он сразу решает, что я беспомощная, и если он меня купит, так я буду в полной его власти. А если я не стану делать того, что он хочет, он возьмет мои костыли и выбросит их в окно. Я не говорю о педиках, я говорю об обычных клиентах. Большинство лохов боятся проституток — точнее, боятся женщин вообще, потому-то и идут в первую очередь к проституткам. У меня только одна нога, и это заставляет их думать, что я слабая, а они, понимаешь ли, большие сильные жеребцы, вот и все. Дело в моей беззащитности.
— Ну, может, и так, — согласился Арчи.
— Я не думаю, что это единственная причина, почему мужчины ходят к проституткам, — сказал Алекс. — В смысле, что они боятся женщин.
— Именно поэтому, потому что с честными девушками у них это никак не проходит, — уперлась Дейзи.
— Нет, я думаю, многие идут к проституткам потому, что они, по идее, профессионалки, и от них можно ожидать хорошего орального секса или чего еще. Я так думаю.
