Начали собираться люди. В этом городе, будь то день или ночь, всегда найдутся те, кто не спит. «Прямо как заговорщики, — подумал Дженеро, — в любое время бодрствуют». Четверо патрульных, что откликнулись на вызов Кареллы по телефону 10-29, деловито сооружали ограждение, стараясь оттеснить толпу. Кто-то из зрителей решил, что висит не настоящая девушка — муляж или что-нибудь в этом роде, и поделился своими соображениями: «Наверное, снимают кино или что-нибудь такое. Телефильм. В этом городе постоянно что-нибудь снимают. Это очень красивый город». Девушка по-прежнему вращалась на веревке.
— Как можно повесить человека на улице, — спросил Монро, — чтобы никто не увидел?
Кареллу тоже интересовал этот вопрос.
— Может, она сама повесилась? — предположил Моноган.
— Тогда куда делась лестница или какая-нибудь другая подставка? — спросил Монро.
— У нас здесь, на Восемьдесят седьмом участке, вполне можно повеситься, а потом кто-нибудь стащит лестницу.
— Так или иначе факт повешения налицо.
— Как это — «факт повешения»?
— Когда человек вешается, говорят, что произошло повешение.
— С чего это ты взял?
— Это все знают.
— Факт повешения?
— Вот именно.
— Звучит как-то неправильно. Факт повешения.
— Тем не менее, это так.
— Ну а вешая пиджак на вешалку, ты что же говоришь: «Я произвел повешение пиджака»? Нет, ты скажешь просто: «Я повесил пиджак».
— И это совсем другое дело.
— Как это другое?
— Другое, потому что, когда кого-то вешают или кто-то вешается, этот кто-то называется повешенным, а не висящим.
Кто из них прав, Дженеро не знал, но разговор ему понравился. Карелла, как всегда, с непокрытой головой, расхаживал вокруг столба, поглядывая на тротуар и на полотно улицы. «Что он там собирается отыскать? — подумал Дженеро. — Обычное содержимое канавы: окурки, обертки от жвачки, смятые бумажные стаканчики. Городской хлам».
— Ладно, что будем делать? — спросил Моноган. — Глупо же торчать тут, пока не появится судмедэксперт. — Он посмотрел на часы. — Ты когда его вызвал, Карелла?
— Без трех три.
— А секунд сколько было?
Моноган расхохотался. Дженеро посмотрел на часы.
— Двенадцать минут назад, — уточнил он.
— Ну так и где же этот деятель?
Воспользовавшись тем, что один из патрульных отвернулся, из толпы зрителей, скопившихся за загородкой, выступил один человек и решительно зашагал к детективам, сбившимся в кучку около столба. Он был явно делегирован публикой. Делегат, как и большинство жителей этого города, когда обращаются к полицейским, принял почтительный вид.
— Извините, сэр, — обратился он к Моногану, — не можете ли вы сказать мне, что здесь произошло?
— Отвяжись, — раздраженно ответил Моноган.
— Вернитесь за ограждение, — попросил Монро.
— Юная дама мертва? — спросил мужчина.
— Нет, она учится летать, — съязвил Моноган.
— Она обвязалась ремнем безопасности и учится летать, — подхватил Монро.
— Вот-вот взмахнет руками. Возвращайтесь на место и оттуда все увидите, — продолжал Моноган.
Человек поднял голову и посмотрел на вращающееся тело. Ему не показалось, что девушка учится летать. Но так или иначе, он вернулся за ограждение и передал услышанное остальным.
— Тут раньше вешали? — спросил Моноган Кареллу.
— Имели ли место факты повешения? — уточнил Монро.
— Двое или трое повесились, — ответил Карелла. — Но на этот случай ничего похожего.
— Для настоящего повешения нужна настоящая подставка, — пояснил Монро. — Твои самоубийцы что, — взбираются на стул, обвязывают шею веревкой и спрыгивают на пол? Так не повесишься, так задушишься. А для повешения нужна хорошая подставка.
— Как это? — удивился Дженеро. Ему было интересно. «Слушай внимательно, — говорила ему мать, — только так чему-нибудь научишься».
— Потому что, когда вешают по-настоящему, веревка... узел...
— Здесь-то настоящий, профессиональный узел, — проговорил Моноган, взглянув наверх.
— Подставку выбивают из-под ног, узел затягивается на шее, ломаются позвонки, вот как это делается. Но нужна высокая подставка, метра два или больше, потому что иначе веревка просто удушит. На свете полно самоубийц-любителей, они просто удавливаются. Чтобы убить себя как следует, надо знать, как это делается.
— У меня был один случай — парень загнал себе нож в сердце, — вспомнил Моноган.
— Ну и что?
— Да так, к слову пришлось.
— Да, всякое бывает, — заметил Дженеро, стараясь говорить как человек бывалый, много повидавший.
— Да уж точно, сынок, — благосклонно поддержал его Моноган.
— А вот и наш трупный доктор, — сказал Монро.
— Самое время, — откликнулся Моноган, в очередной раз взглянув на часы.
Помощника судебного медицинского эксперта звали Пол Блейни. Вызвав сюда, его оторвали от покера, который затянулся на всю ночь. Особенно это не понравилось ему потому, что звонок раздался как раз, когда он собрал фул — три короля при двух тройках. Он настоял, чтобы сдачу доиграли, и проиграл, налетев на каре в валетах. Блейни был коротышка с жидкими черными усиками, глазами, которые при определенном освещении казались фиолетовыми, и совершенно лысым черепом, сверкавшим под матовыми лампами. Он коротко кивнул всем четверым и, подняв голову, посмотрел на девушку.
— Ну, и что от меня требуется? — спросил он. — Хотите, чтобы я взобрался на столб?
— Говорил же я, что надо снять ее, — сказал Моноган.
— Да лучше бы подождать ребят из лаборатории, — возразил Карелла.
— Зачем?
— Они захотят осмотреть веревку.
— Ты когда-нибудь слышал, что на веревке остаются отпечатки пальцев? — спросил Моноган.
— Нет, но...
— Ну так и давайте снимать ее.
Блейни заколебался. Он снова посмотрел на мертвое тело, потом перевел взгляд на Кареллу.
— Может, они знают, что это за узел? — предположил Карелла.
— Этот узел завязан профессионалом, — сказал Моноган. — Это всякому ясно. Ты что, в кино не ходишь? Телевизор никогда не включаешь?
— Да нет, я про другой конец говорю. Про тот, что обвязан вокруг столба. Другой конец веревки, понимаешь?
Блейни взглянул на часы.
— А я играл в покер, — сказал он, ни к кому не обращаясь.
Через десять минут подъехала машина летучего отряда. К этому времени тут уже были три радиофицированных полицейских автомобиля и машина скорой помощи. Люди за оградой затаили дыхание.
