Анна войти, как она, Элизабет, начала ее судить. Элизабет пристыдила себя. Надо дать сестре возможность проявить себя.
– Извини, Анна, – спокойно ответила она. – Я вовсе не хотела показаться негостеприимной. Может быть, начнем сначала?
– Ты и я? Начнем сначала? – Анна остановилась в середине комнаты и сухо рассмеялась. – Не собираюсь утруждать себя.
– Зачем тогда ты приехала сюда, Анна? – резко спросила Элизабет. – Ведь это неблизкое путешествие.
Анна улыбнулась торжествующе.
– Чтобы отплатить тебе! Вернуть тебе все, что ты заслужила! За твою доброту в прошлом.
– Ты ничего мне не должна.
– Ха-ха! – Анна громко и неестественно расхохоталась. – Ладно, в этом я с тобой согласна.
– Ну и? – Элизабет почувствовала раздражение. Анна надвигалась на нее, как зверь, готовящийся к прыжку.
– Как я уже тебе сообщила, я приехала расплатиться с тобой. Но ты права. Я тебе ничего не должна. Это ты – моя должница! И я пришла взять мне причитающееся.
Анна подошла к картине и сдернула занавешивающую ее материю. Она оценивающе разглядывала портрет.
Смех, опять раздавшийся в комнате, заставил Элизабет поежиться. Это был какой-то безжизненный, пустой смех, эхом отразившийся от окружавших их стен.
– Я слышала, тебя считают талантливой. – Анна подошла к коробке с красками, что стояла на низеньком столике, и вытащила оттуда одну из кистей. Без раздумья она обмакнула кисть в краску на палитре. – Это правда, у тебя достаточно таланта, чтобы рисовать.
Анна подошла к картине, держа в руке кисть с краской, и, услышав, как Элизабет ахнула, повернулась к сестре со злобной улыбкой.
– Но ты слепа! Ты, дорогая моя, не видишь ничего дальше своего носа! Слепая дурочка!
Элизабет с ужасом увидела, как Анна замазывает на картине изображение Генриха, сидящего на престоле.
– Видишь ли, если бы у тебя были хоть крохи ума, ты нарисовала бы меня сидящей на престоле, а его – умоляюще протягивающего ко мне руки!
– Ты не можешь повелевать миром, Анна, с помощью росчерка кисти. – Элизабет подошла к сестре и забрала кисть из ее рук. Анна не сопротивлялась. Она вновь заходила кругами по комнате.
– Могу, – довольно улыбнулась Анна. – В отличие от тебя, Элизабет, я живу в реальном мире. Это правда, что я не похожа ни на тебя, ни на Мэри. У меня есть голова на плечах! И я умею использовать свой ум. Я наблюдаю, планирую, а потом – действую. Иногда из чистого любопытства я присматриваюсь к слабостям окружающих, а потом использую их в своих интересах. Посмотри, что я сделала, чтобы встретиться с тобой. Теплое, сердечное письмо. И письмо сработало! Я знала, что ты поймаешься на эту удочку.
Элизабет разглядывала лицо стоящей перед ней девушки, пытаясь найти хоть какой-то намек, хоть отблеск чего-либо родственного. Ведь она ее сестра. Но, услышав последние слова Анны, поняла, что ей уже не хочется иметь дело с ней. Ни общаться, ни даже просто больше встречаться.
– Английский король, должно быть, слаб разумом, раз умудрился влюбиться в тебя.
– Абсолютнейшая правда, сестричка! – подхватила Анна. – Он такой дурак, какого свет не видывал. Воистину король дураков! О! Я наблюдала за ним в течение многих лет. С тех пор, как вошла в круг придворных дам. И я видела, как он с нами обращался. Каждая новая дама проходила через постель этого высокородного развратника. Одна за другой. Он удовлетворял свою похоть, а затем избавлялся от них. С глаз долой, из сердца вон. Генрих такой же омерзительный, как и все они. У мужчин мозги заменяет то, что болтается между ног.
Анна уселась на высокий стул перед зеркалом, расправила складки. Она улыбнулась своему отражению в зеркале.
– Могу открыть секрет, дорогая сестра. Я никогда, никогда не позволяла ему даже ненароком коснуться меня. Никаких ласк, никаких трогательных пожиманий рук. Ничего! И после полугода такой пытки он уже сходил по мне с ума. Он пылал от страсти!
– А почему он не мог просто переспать с кем-нибудь еще?
– О! Он не только мог, но и делал так. Но здесь была одна закавыка, дорогая. Эти девушки к тому моменту уже были лишь замещением меня. – Она посмотрела на Элизабет. – Именно так!
Элизабет завесила картину тканью и отошла к окну. Улица была заполнена людьми, спешащими по своим делам. Кричали уличные торговцы, под самым окном продавщица цыплят громко нахваливала свой товар.
Элизабет жалела теперь о том, что встретилась с сестрой. Если бы не эта встреча, у нее остались хотя бы воспоминания. Она поглядела вдаль на холмы. Хорошо, что Эмрис с Джеми еще не вернулись. Элизабет была в смущении. Как она будет представлять мужу свою сестру?
– Я знаю, Генрих испытывал привязанность к Мэри, – продолжала между тем Анна. – Но он все равно использовал ее и выбросил вон. А потом он захотел тебя, но ты сбежала. Ты действительно дурочка, Элизабет! Ты могла иметь у себя на побегушках самого могущественного в мире короля, если только бы научилась с ним правильно обращаться.
Элизабет вновь повернулась к сестре.
– Но я, – быстро продолжила Анна, не желавшая, чтобы ее прерывали, – я его получила. Я сообразила, что ему нравится именно такой тип женщин, как у нас в семье. Фигура, грудь, конституция, черные волосы. Генрих очень к этому неравнодушен. И я стала охотницей, а он – моей добычей.
Оглядев себя в зеркале, она аккуратно заправила за ухо выбившийся из прически черный локон.
– Я притворилась, что без ума от него, и стала соблазнять. Да… я дала ему понять, чего он лишается, – Анна громко рассмеялась. – В этом отношении жизнь во дворце имеет свои преимущества. Там так много возможностей показать королю свои девичьи прелести. То, якобы случайно, дать возможность заглянуть в вырез платья, то показать обнаженную ножку… и быстро спрятать. Какое наслаждение наблюдать, как он ловится на подобную чушь и буквально дуреет от похоти. И тут же отступить, краснея. Или ни с чем не сравнимое удовольствие сказать ему, когда он идет в наступление: «Ах, потерпите до свадьбы, Ваше Величество! Мы не должны испортить удовольствие первой брачной ночи! Она должна стать великим событием». А затем держаться некоторое время в тени. И моя «честь» в сохранности, и его похотливое желание растет как на дрожжах.
– Ты играешь в опасную игру, Анна! Что же помешает Генриху взять тебя силой, в конце концов?
– Ах, Элизабет, ты принимаешь меня за дурочку! Он никогда этого не сделает, – убежденно ответила Анна. – Я давно убедила Генриха, что между нами существует мистическая связь. Этот развратный козел убежден, что во мне есть что-то «святое». А он безумно суеверен, как ты знаешь. Я внушила ему, что королева никогда не сможет родить ему наследника, потому что их брак не угоден господу. Мне удалось разыграть его, что я иногда слышу «голоса». Ангельские «голоса» объяснили мне, что его брак с Екатериной противоречит божьим законам, потому что она – вдова его брата, и что род Тюдоров из-за этого может прерваться на нем. Я много времени потратила на то, чтоб внушить ему, что только моя невинность в брачную ночь может спасти королевский род, ведь это сообщили мне «ангелы». И он поверил мне, Элизабет! Он верит мне!
– Анна, задумайся на минутку, что ты делаешь! И что будет с тобой, если ты не сможешь родить?
– Тут и думать нечего! – фыркнула она. – Я рожу, когда стану королевой.
Элизабет следила за сестрой в зеркале и вдруг, на какое-то неуловимое мгновение, увидела в ней маленькую девочку, которую помнила все эти годы. Что случилось с ней с тех пор, она не понимала. Но это лицо, проступившее на секунду в зеркале, было совсем не похоже на ту самоуверенную и высокомерную особу, которая появилась в ее доме сегодня.
– Это тебе объявили твои «голоса», Анна? Что ты родишь королю сына?
– Я устала от этого спора, – лениво протянула Анна и, взглянув на себя в зеркало, помрачнела. – И это напомнило мне о причине, которая привела меня к тебе.
