безапелляционно заявил, что жертвовать сохранностью чужого оборудования и ценных археологических материалов ради ускорения процесса он не намерен, а если люди настаивают, то пусть грузят сами, а он, Умник, в таком случае умывает манипуляторы.
Экипажу пришлось дружно вздохнуть и согласиться со своим роботом. Самим заниматься грязной и тяжелой работой никому не хотелось. «Лучше два дня поскучать, чем один попотеть», – заключил Капитан, и возражать ему никто не стал.
Вот и пошли Капитан, Механик, Доктор и Оружейник на третий день, оставив в корабле Штурмана (была его очередь дежурить), снова в порядком уже осточертевший чужой город, намереваясь от нечего делать обследовать большое красивое здание на северо-западной его окраине, в которое до этого они пока еще не заходили.
А буквально через триста метров, на улице, по которой они проходили до этого не один раз (а уж о космоархеологах и говорить нечего), Оружейник и сделал свою находку.
– Что там у тебя? – лениво осведомился Капитан, останавливаясь.
Механик немедленно воспользовался заминкой, чтобы закурить, и к Оружейнику сразу подошел только Доктор.
– Вот, – сказал Оружейник и протянул Доктору найденное. – Смотрю, лежит себе под стеной в тенечке. Что это, Доктор, как думаешь?
Доктор принял от Оружейника странную, напоминающую абстрактную скульптуру, конструкцию их неведомого материала и недоуменно повертел ее в руках.
– Хитрая штука, – сказал он.
– И непонятно из чего сделана, – добавил Оружейник. – Это не металл и не пластмасса, точно.
– И не дерево, – пробормотал Доктор. – Композит?
– Может быть, – кивнул Оружейник. – Но уж больно легок.
– А ну-ка покажите, что тут у вас, – подошел Капитан.
Следом за ним, дымя сигаретой, приблизился и Механик.
Находка пошла по рукам.
Была она около сорока сантиметров высотой (или длиной) и двадцати пяти толщиной (в самом широком месте), вся сквозная и дырчатая, состоящая из десятков, соединенных друг с другом, разноцветных шариков, кубиков, пирамидок, тетраэдров, октаэдров и прочих объемных геометрических тел, сделанных непонятно из чего. И, действительно, не тяжелая для своих размеров.
– Грамм двести, – рассудил Капитан, взвешивая конструкцию на ладони. – Максимум – двести пятьдесят.
– Полный стакан, – уточнил Оружейник.
– Что там у вас? – связался с ними Штурман.
– Да вот Оружейник какую-то интересную штуковину нашел, – ответил за всех Доктор. – Не можем понять, что это такое.
– У нас этих штуковин уже чуть ли полон трюм, – сказал Штурман. – А что за штуковина?
– Принесем – увидишь, – пообещал Механик и добавил, – Капитан, может, действительно, на борту займемся ею вплотную? Что толку здесь ее в руках вертеть без инструментов и приборов?
– Тоже верно, – согласился Капитан и протянул находку Механику. – На, спрячь в рюкзак. И вообще, ты у нас Механик – тебе с ней и разбираться.
– Э! – обиделся Оружейник, – Вообще-то, это я ее нашел.
– Ну, значит и тебе тоже, – благодушно согласился Капитан. – Пошли дальше, нам еще через полгорода шагать.
Механик сидел в корабельной мастерской и курил вторую сигарету подряд. Перед ним на рабочем столе под светом лампы матово поблескивала найденная Оружейником штуковина. Именно штуковина, потому что другого названия для нее не пока не придумывалось. Оружейник, потерявший терпение и покинувший мастерскую пятнадцать минут назад (остальные ушли еще раньше), в сердцах обозвал ее, было, хреновиной, но потом взял свои слова назад.
– Для хреновины она все-таки слишком забавная, – сказал он. – И даже красивая. Все, не могу больше. Ты как хочешь, а я пошел спать. Утро вечера мудренее.
И ушел, оставив Механика одного.
Механику же спать не хотелось совершенно. А хотелось ему узнать об этой штуковине хоть что-то. Потому что вот уже битых четыре часа загадочная находка не давала ответа ни на один поставленный перед нею вопрос. И даже, наоборот, эти вопросы только множила.
Единственное, что удалось – это ее измерить (42 сантиметра в высоту и 26 в самом широком месте) и сосчитать количество объемных геометрических тел, из которых она состояла (138), но дальше… Дальше начинались сплошные чудеса.
Начать с того, что определить ее массу не представлялось возможным. Равно, как и вес. То есть, когда ее брали в руки, то вес, а, значит, и масса, ощущались. Полный стакан, как справедливо заметил Оружейник. Но стоило ее из рук выпустить и поместить на электронные весы, как масса куда-то пропадала, и в окошке насмешливо светились одни нули. Один главный и восемь после запятой.
То же и с объемом. Древний, еще Архимедом придуманный способ, основанный на погружении тела в воду, ничего не дал. Штуковина в воду просто не погружалась. Совсем. Лежала себе на поверхности и не вытесняла даже миллионной доли кубического сантиметра.
– Как это может быть? – недоуменно вопрошал Капитан и снова брал разноцветную находку в руки. – Я же чувствую ее вес!
