– Объясняй, – прищурив черные глаза, кивнул Стихарь. – Ты объясняй, а мы послушаем. – и, как бы невзначай, разжал и сжал пальцы на рукоятке автомата.
Из того, что поведал им Распорядитель, выходило следующее.
Отряд, как уже было однажды сказано, давно привлек внимание высших сил. Именно тем, что справлялся с такими проблемами, с которыми, по всем выкладкам, справиться никак не мог. Видать, такая у отряда судьба, а с госпожой Судьбой даже они, высшие силы, стараются, по возможности, не спорить. Не стоит удивляться тому, что в один прекрасный момент возникла идея привлечь отряд на службу. К ним, высшим силам. И даже не к ним на службу, а на службу во имя добра и справедливости. В мировом, так сказать, масштабе. А как вы думали? Хорошие, отважные и удачливые солдаты всем нужны, и в мирах, подконтрольных им, высшим силам, часто возникают ситуации, когда без оперативного вмешательства не обойтись. На самом деле данное предложение является, по сути, предложением им, отряду, войти в состав этих самых высших сил. А откуда, они думали, берутся высшие силы? Так вот и берутся. Они с Координатором тоже когда-то…. Но об этом потом. Вот. Но для того, чтобы данную идею реализовать, не хватало последнего аргумента. Испытания, которое все бы расставило на свои места. Окончательного и недвусмысленного Знака Судьбы. Тут-то как раз и случилась «Воронка Реальностей», и они, Координатор с Распорядителем, решили воспользоваться данным обстоятельством, чтобы это самое последнее испытание провести. Так что, он, Распорядитель, с одной стороны еще раз приносит извинения за умело скрытую правду, а с другой поздравляет отряд с успешным завершением испытаний и официально заявляет, что с этой минуты они переходят в разряд разумных высших сил Вселенной. Конечно, впереди их ждет трудная учеба, а потом очень тяжелая, опасная и ответственная работа, но дело того стоит. Не говоря уже о практически вечной жизни, которая им уготована, они повидают множество миров и будут обладать настолько фантастическими возможностями, о которых он, Распорядитель, даже не будет сейчас говорить в силу того, что их трудно охватить человеческим воображением.
– В общем, поздравляю вас от всей души, – закончил речь Распорядитель. – Можете сдать мне обратно Нуль-бомбы. Они больше не понадобятся.
– Подождите, – сказал Велга. – Я не понял главного. Что значит «с этой минуты вы переходите…» ну, и так далее? А если мы элементарно не хотим?
– Когда вы узнаете все об ожидающих вас фантастических и великолепных перспективах, – снисходительно усмехнулся Распорядитель, – вы просто не сможете отказаться. Можете мне поверить. Ну, давайте сюда бомбы, – и он протянул руку.
Пальцы этой руки чуть заметно подрагивали.
«Волнуется, что ли? – подумал Велга. – С чего бы? Там, в Крыму, вроде, не дрожали…»
– Так они, бомбы, что, настоящие были? – простодушно удивился Майер.
– Э-э… – на долю секунды у Распорядителя сделался несколько растерянный вид…
А дальше события понеслись вскачь, словно неожиданно сорвавшийся с места табун лошадей в степи.
– Мальчики, это не Распорядитель! – звонко и жутко крикнула Аня. – Стреляйте, мальчики!!
Она вскочила с кресла и выбросила перед собой руки ладонями вперед.
С треском разлетелось на обломки роскошное кресло под Распорядителем, но он уже был на ногах, и его фигура стремительно начала изгибаться и вытягиваться вверх каким-то совершенно чудовищным и неестественным образом.
Молча прыгнул на врага Чарли и тут же, скуля от боли, откатился в сторону.
Три автомата Калашникова и один пулемет МГ-42 ударили почти одновременно. Патронов у всех оставалось мало, но их не жалели, понимая, что больше никому не понадобятся ни патроны, ни гранаты, ни даже сами их жизни.
А фигура лже-Распорядителя уже превратилась в черный, узкий внизу и широкий вверху, крутящийся с бешеной скоростью смерч, в котором бессильно исчезали 7,62 миллиметровые пули.
Тишину словно прорвало.
Гул, вой и свист ворвались в зал, перекрывая грохот автоматического оружия; с прежней силой затряслись и зашатались потолок, пол и стены.
– Гранатами – огонь! – хрипло крикнул Велга.
Валерка Стихарь отправил в смерч две подряд Ф-1 и упал на пол, закрывая руками голову руками.
Рвануло, рвануло, еще и еще раз рвануло, с визгом перекрестили воздух осколки, но смерч только стал толще и еще выше, и тогда, повинуясь какому-то бешеному, лихому и веселому инстинкту, Валерка привстал на одно колено, выхватил из ножен на поясе свою старую, тысячу раз проверенную, еще довоенную, узкую и с тщательной любовью отточенную финку, прибросил ее на руке и, мысленно благословясь, резко и точно швырнул опасную полоску стали в самую середину черного и страшного столба.
Нестерпимо болела голова и левая рука. Валерка с трудом разлепил глаза, почувствовал, что на спине лежит что-то твердое и тяжелое и попробовал встать на четвереньки. Как ни странно, это у него получилось, хотя опираться можно было только на правую руку, – кисть левой превратилась в кровавую кашу, из которой торчали мелкие обломки костей. Преодолевая дурноту, он поднял голову и огляделся. Потолка не было. И потолка второго этажа не было тоже. Напрочь отсутствовала также часть стены, выходящей на север, к «Воронке», и сквозь пролом свободно влетали порывы ледяного ветра, дующего с прежней силой снаружи Замка. Пол был завален обломками так, что рядовой Стихарь тут же вспомнил оборону Сталинграда и сплюнул кровавой слюной. Потом стряхнул со спины кусок потолка, прислушался, и ему показалось, что слева кто-то жалобно и тихо застонал.
Это был Руди Майер. Дважды теряя сознание, Стихарь кое-как освободил окровавленного пулеметчика от заваливших его камней и понял, что сил больше нет. Совсем.
– Что болит, Руди? – с трудом спросил он.
– Все, – прошептал Майер, не открывая глаз. – Все болит. Очень. Что случилось, Ростов?
– Не знаю. Больше никого не осталось. Только ты и я.
– Я – это хорошо, – пулеметчик сделал попытку улыбнуться.
