У истоков первого часа,
Время пущено – тикает, сволочь.
Будет все: и горе, и счастье.
Будет утро, вечер и полночь.
День. Успеем еще помолиться…
Выйдут предки к речному обрыву;
Зашумят пушистые птицы,
И река – звериная грива —
Под крутым первобытным ветром
Дыбом встанет, путая струи…
Должен петь я при всем при этом —
В меру весел. Старые струны.
Кто меня о таланте спросит,
Кто в моей усомнится силе?
Здесь любовь понимают просто —
Как свое воплощение в сыне.
А потом он и сам разбудит
Запах трав таежных и реку.
Будет счастье, и горе будет,
Как положено человеку.
Но внезапно вернется горе,
И недолго пребудет счастье.
И не тайны спят за горою,
А секреты воинской части.
На хрена мне огни Нью-Йорка,
Недомолвки и перебранки! —
Бедный Йорик, – шепчу. – Бедный Йорик…
А в руке – консервная банка.
ЗИМНЯЯ ПЕСНЯ
В неудобное для бреда
Время утренней печали,
В ночь с восьмого на седьмое
Непрерывно падал снег.
Я из города уеду —
Что-то мысли измельчали,
Что-то денег я не стою,
Что-то мне не верен век.
Сколько снега! Сколько снега!
В двух минутах от побега
Я подсчитываю звезды
И оглядываю даль.
До свиданья, до свиданья!
В двух минутах от прощанья.
Возвращаться слишком поздно,
Расставаться очень жаль.
В декабре унылый ветер обласкает мою душу,
В январе мороз коварный отберет мое тепло.
В феврале метель да вьюга на меня тоску обрушат.
Города, страницы, страны тусклым снегом замело.
