правилах подпольной игры. Я не заговорщик. Мне совершенно наплевать на казино, на их кассу и на всех этих проныр. Их лошадка чуть не сдохла, но у них хватило ума поискать хорошего ветеринара. Им повезло, Банни. Они вытащили меня из крупного бизнеса на Багамах. И сказали, что у меня будут полностью развязаны руки. Ан нет. Я хочу одного: вести операции отеля.
— Вот и поговори об этом с Максом, Хью. Лучше начать с него, чем сразу взять и огорошить Эла Марта. Согласен?
Даррен изучающе посмотрел в лицо своего ночного управляющего, взволнованное и преданное. Байрон Б. Райс, вечно обреченный быть мягким и боязливым и зваться Банни[1] . Казалось, что это приставшее к нему имя украло у Раиса и сильные проявления личности, и авторитет. Его даже водители разъездных автобусов никогда не звали «мистер Райс».
Даррен вздохнул:
— Хорошо, Банни. Пусть будет по-твоему.
Кабинет Хью Даррена находился в конце короткого коридора, который выходил в широкий вестибюль, где располагалась служба регистрации. На двери в коридор висела табличка: «Только для персонала». В маленьких кабинетах, выходивших в коридор, размещался нервный центр оперативного управления — бухгалтерия, отдел кадров, финансовые и снабженческие службы. Приняв на себя обязанности — но не должность — управляющего отелем, Хью первым делом четко разделил всю свою многосложную деятельность на основные составные части.
Проще говоря, он отвечал за все, что касалось размещения, еды и питья — приобретение, приготовление, ассортимент, обслуживание, на нем лежала ответственность за деятельность всей этой фабрики и внутри, и вне ее; и Хью назначил — это было очевидно — особых людей на особые участки работы. На угрюмого, темпераментного и способного Джорджа Ладори из «Каса Вегас» он возложил все функции, связанные с «пищевым» обслуживанием. Надежного, начисто лишенного чувства юмора Джона Трэйба он продвинул на должность заведующего снабжением напитками и обслуживанием. Въедливого старика Уолтера Уэлча Хью оставил заведовать ремонтно-эксплуатационным хозяйством, при этом дав ему большую свободу, чем он имел раньше, ибо это был мастер своего дела.
Даррену, таким образом, ничего не оставалось, кроме как руководить отелем, подписывать договоры с арендаторами, контролировать персонал, стимулировать торговые операции, проверять работу Ладори, Трэйба, Уэлча и службы регистрации, подчищать ошибки за Джерри Баклером — все, что нужно было делать в течение девяносточасовой недели. Он всегда помнил при этом неписаную первую заповедь отелей: «Если до сих пор ничего плохого не случилось, то случится обязательно».
В свой кабинет Даррен пришел в десять с минутами. Это утреннее время, час или около того отводилось анализу сообщений о деятельности служб и проведенных операциях, подписанию бумаг и коротким совещаниям с кем нужно из персонала. Все это было необходимо, чтобы задать делу нужный ход, и Хью умел это, хотя иногда являлся сюда после сна, а иногда — только перед тем, как у него выпадала возможность пойти поспать.
Он толкнул дверь кабинета и пожелал, чтобы сотворилось чудо и табличка на двери перестала раздражать его. «Джером Л. Баклер, управляющий. Хью Дж. Даррен, заместитель управляющего». По негласной табели о рангах заместитель управляющего отелем имел приблизительно тот же статус, что, к примеру, диспетчер по лифтам, да и жалованье пониже.
Но к оформлению самого кабинета Хью придраться не мог. Ковер от стены до стены очень шел к голубым драпировкам. Белые стены, белый чайный столик, белые доски письменных столов отлично сочетались с белой кожаной мебелью. Здесь были и шумопоглощение, и полная звукоизоляция, и кондиционированный воздух. Стояли селектор, диктофонное оборудование, бесшумная электрическая пишущая машинка на секретарском столе в углу. В кабинете имелись два обычных письменных стола. Больший из двух, редко используемый, принадлежал Джерри Баклеру.
Хью Даррен подошел к своему столу и начал изучать отчеты по операциям за день. Они были сложены в идеальном порядке поверх его синей рабочей тетради. Это делала мисс Джейн Сандерсон. Она в очередной раз появилась в кабинете спустя полминуты после того, как он взялся за отчеты.
— Доброе утро. Или не очень? — сказала она.
Это была тонкая как щепка, очень высокая женщина. Волосы разумно светлого цвета, коротко стриженные и взъерошенные. Другим в ее возрасте такая прическа и не пошла бы. Несмотря на работу в помещении, Джейн умудрялась все время поддерживать приятный коричневый цвет кожи... Спустя многие, слишком многие недели обескураживающих попыток сделать секретаря из нескольких пухленьких и нерасторопных девиц он нашел Джейн по крошечному объявлению, которое поместил в лос-анджелесских газетах...
— Еще одно утро из тех самых мисс Джейн.
— Чего я и боялась.
— Попробуйте устроить мне встречу с Максом Хейнсом, когда ему будет удобно. На нейтральном поле, пожалуй. В Малом зале. А потом посмотрите, нельзя ли связаться по телефону с Дауни.
— Думаю, он еще в том мотеле. Его жена нашла что-то подходящее, но они не смогли сразу сняться и уехать. Может быть, это и к лучшему.
Хью прошелся по отчетам, делая в записной книжке пометки, которые ему пригодятся во время ежедневного обхода, а потом стал изучать список отъезжающих и приезжающих. Рядом с именем каждого содержалась информация, показывающая, сколько раз, если это был не первый, он или она приезжали раньше, в какого типа номерах останавливались, какого уровня обслуживание получали, род занятий (если известно), кредитные операции клиента, сумма счета по выезде. Записка из службы регистрации сообщала, что постоялец из номера шестьсот три, торговец из Денвера, выехал не расплатившись. Хью пометил Джейн, чтобы она отослала обычное в таких случаях письмо. Если тат его проигнорирует, то в один прекрасный день обнаружит, что не может зарезервировать номер ни в одном приличном отеле многих городов.
— Мистер Дауни на проводе, — известила Джейн.
Хью взял трубку:
— Томми, был такой факультативный курс, который тебе следовало бы в свое время пройти: как вести себя с пьяным боссом.
— Я прошел четырехлетний курс управления отелями, мистер Даррен, — холодно ответил Том Дауни, — и полтора года работал в лос-анджелесском «Амбассадоре», и единственная, может быть, вещь, которую я хорошо усвоил, — это не сносить пьяного бреда и оскорблений ни с чьей стороны.
— Ты очень чувствителен, Томми, я так и думал.
— Раз в год я схожу с ума, Хью. Да таким и остаюсь.
— Я привез тебя сюда, Томми, и у меня есть веские основания не отпускать тебя просто так.
— Ты что, забыл? Я уволен, меня уже нет. Извини.
— Представь, будто здесь произошли большие перемены. Представь, что все внезапно переходит в мои руки, а?
Последовало молчание, потом Хью услышал вздох и голос Дауни:
— В таком случае я вернулся бы бегом, и ты знаешь это. Дело не в преданности, Хью, хотя, мне кажется, и не без этого. Скорее, тут личный интерес — я ведь могу так много перенять у тебя. Но пока ты витаешь в облаках. Баклер — дружок Эла Марта.
— Единственное, о чем я тебя прошу, — не торопись. Я попытаюсь что-нибудь сделать. А потом или ты сможешь вернуться обратно, или мы оба будем искать работу. Договорились?
— Если так — да, Хью. И успеха тебе.
Встреча с Максом Хейнсом была назначена на два часа в Малом зале, а тем временем Хью совершил обход, поговорил со своими помощниками. С шефом ремонтно-эксплуатационной службы стариком Уолтером Уэлчем он направился в магазин товаров для мужчин, что располагался в пассаже, выходившем в вестибюль. Арендаторы высказали пожелание за свой счет убрать одну из стен. Уолтер сказал, что на прочность конструкции это не повлияет, и посему Даррен дал согласие — при условии, что будет получено согласие и со стороны архитектора отеля. Потом Хью вернулся в кабинет и пригласил к себе заведующего продовольственным хозяйством Джорджа Ладори. Сорок минут они горячо обсуждали вопрос об изменении цен в проекте нового меню, которому уже пора было находиться в типографии, и Даррен набрал очки там,
