– Ах, вот как, – закивал Кухериал. – Это меняет дело. А я думал, ты сюда прямо из Предела похоти. Еще не успела остыть. – Дьяволицы с пятого круга были известны неутолимой страстью и в своей нимфомании порой проявляли настоящую жестокость.
– Ты удовлетворен? – поинтересовалась новая секретарша Сатаны.
– Приемом – да. Но, в целом, разумеется, нет, – ответил немного успокоившийся Кухериал. Он оглянулся на двери в тронную залу. – Мне подождать?
– Можешь входить…
Кухериал был ослеплен яростным сиянием. Будто он в одно мгновение оказался внутри живого огня. Хотя он зажмурил глаза, сквозь щелки вползал нестерпимый свет, стараясь сжечь органы зрения. А когда пламя схлынуло, он увидел на фоне черной каменной стены белоснежную трехметровую фигуру и пару трепещущих крыльев. Сжимая небесный клинок, архангел Гавриил медленно повернулся и уставился на него яростными обличающими очами.
В то же мгновение бес все понял. Его предали. Отдали святым. Скорее всего, за какую-нибудь ничтожную уступку. Кто он был для властителей ада? Всего лишь крохотный бесенок, неспособный разглядеть грандиозный масштаб их замыслов. Они владели судьбами мира, управляли вселенной, вершили суд над людьми и играли в жестокие игры, стараясь переиграть противника. А он, ничтожный червяк, честолюбивый дурачок, отчего-то возомнил, что, исполнив волю Сатаны, получит награду. Удар мечом – вот вся его награда. Вот его участь.
– Не-е-ет, – заорал Кухериал и кинулся обратно к двери. Он ударился о тяжелые створки и сполз вниз, рыдая и причитая: – За что? За что? Я все сделал, как вы хотели…
– Эй, бес, – услышал он знакомый рык. И встрепенулся. Взгляд через плечо подтвердил – там, где только что стоял посланец небес, возвышается величественный и зловещий Князь тьмы.
– Как это? Не понимаю… – пробормотал Кухериал и, стоя на четвереньках, быстро пополз к своему хозяину. Он обхватил косматые черные ноги и принялся осыпать копыта поцелуями. – Ваше темнейшество, помилуйте ничтожного раба. Умоляю, ваше темнейшество. Не отдавайте меня святым. – сатана молчал, и бес, дрожа всем телом, посмел поднять взор.
– Встань, – скомандовал Лучезарный.
Кухериал немедленно подчинился.
– Ты ничего так и не понял, бес?
– Разве я способен понять величие ваших замыслов? Разве мне, ничтожному червяку, дано осмыслить подобное?.. А что я должен понять? – завершил Кухериал череду самоуничижений вопросом, в котором явственно звучала надежда на благополучное разрешение ситуации.
– И ты, и другие дети ада, и архидьяволы, и даже высшие демоны не знали, что происходит на самом деле. Только Люцифуг Рокофал был предупрежден. Но его роль была слишком важна, чтобы я мог обойтись без него. Теперь я знаю, кто из герцогов внимает моим просьбам, а кто предпочитает их игнорировать. Кому я могу доверять, а кто только на словах сохраняет мне верность. Да и о прочих мне теперь все известно. Где, когда, как и на кого я могу рассчитывать.
– Вы можете рассчитывать на меня, ваше темнейшество, – возопил бес. – Я – ваш самый верный слуга. А сколько я натерпелся, сражаясь со святыми, словами не описать. В самом конце они ведь едва все дело не испортили. Ведь к моему человеку заявился сам архангел и внес в его душу маяту и сумятицу. А прежде он никогда не сомневался, когда надо было кого-то убить. Это все святые. Это все они. А я совершенно не виноват, что так получилось.
– Святые не участвовали в этом деле, – заметил сатана. Слова прозвучали спокойно и хлестко, как удар. Кухериал его не перенес. Заверещал, срываясь на визг от ужаса:
– Как это?! А… архангел Гавриил?.. Он вселялся… Постоянно вселялся…
– В кого? В человека? – насмешливо поинтересовался Лучезарный. – Святые никогда не пойдут на то, чтобы нарушить целостность божественного создания, в котором душа и тело уживаются в четкой гармонии. Не забывай, что человек создан по образу и подобию бога. Да и не могли бы, наверное, если захотели – для этого у них должны быть особые силы. А бог им такого не позволит. Вселяться в людей – только в моей власти. И я могу делегировать эту власть, если пожелаю, одному из своих слуг. И потом, не думаешь же ты, что архангел, слуга божий, стал бы руками этого ненормального, как там его…
– Светоча справедливости, – подсказал бес, его колотила нервная дрожь. И руки тряслись, словно два наркомана, заходившиеся в припадке.
– Вот именно. Разве могут они руками Светоча справедливости убить столько людей? Ты только подумай своей лысой башкой. Это же святые. Для них человеческая жизнь – священна. Пусть эта даже жизнь нераскаявшегося грешника. Пока он не совершил самоубийство, у него всегда есть возможность покаяться, отмолить грех… Всепрощение! – Это слово сатана выплюнул с отвращением, ядовитая слюна зашипела на камнях.
– Но зачем? – поразился Кухериал.
– Все равно не понимаешь? – На белесом лице Лучезарного появилась зловещая улыбка. – Во-первых, конечно, проверить рвение своих слуг. Об этом я уже говорил. И потом, знаешь, сколько душ было загублено за то время, пока этот человечек жил на свете? Сколько появилось убийц? И как изменилась судьба той части суши благодаря тому, что все эти люди, далеко не последние по своим данным, а порой весьма способные и умелые, с искаженными представлениями о морали, о своем предназначении, действовали в интересах ада?.. Мы бы не смогли при всем желании воспитать столько убийц. Всеобщее рвение ради получения вожделенной награды – вот, чего мы добились. Да и святые на многие вещи закрывали глаза. Ради пари.
– Так, значит, пари, все же, было? – с надеждой поинтересовался Кухериал.
– Конечно, было. Правда, условия были совсем не такие, о каких знали в аду.
– Я слышал… я слышал, многие считали это пари безумием, – выпалил бес. Ему хотелось, чтобы Князь тьмы понял – он никогда ни о чем таком даже помышлять не мог, ведь он никогда не сомневался в мудрости Лучезарного.
– Я знаю, – сатана кивнул. – Я прочел многие из этих мыслей.
– О чем же было пари? – не в силах унять любопытства, проговорил бес. И сунул в рот кулак, опасаясь, что этим вопросом разгневал Сатану.
– Пари не ново. бог не верил, что я могу сделать из подлинного праведника закоренелого грешника за семьсот семьдесят семь лет. Ох уж эта его извечная вера в людей. Помнится, то же самое было с Фаустом. Светоч справедливости должен был придти в мир в самые мрачные времена и стать величайшим праведником. Ему предстояло сеять справедливость повсюду. Он и был им. Но только в то время, когда не был одержим. А он был одержим постоянно. Благодаря нашему пари, я получил возможность вселяться в него в любой момент. Это условие являлось одним из основных. Кстати, Люцифуг Рокофал уже сообщил на новой встрече в чистилище с привеликой скорбью, что пари мы проиграли. И переделать Андрея Счастливцева не удалось.
– Значит, теперь на Земле воцарится справедливость?! – ужаснулся Кухериал.
– Ни в коем случае. Ты и твой убийца подоспели как раз вовремя. Светоч справедливости убит. Семьсот семьдесят семь лет еще не прошло. Но, насколько я понимаю, святые не внакладе. Ведь они получили своего праведника обратно.
– Но он тоже убийца.
– Только будучи одержимым. Это указывает на то, что он безгрешен – ты же знаешь сомнительные установления бога – и позволяет стать одним из них… Теперь что касается твоего подопечного. Он произвел на меня хорошее впечатление. Упорный, жестокий малый. Хотя все эти человеческие штучки, вроде любви к той славной шлюшке. По-моему, он ее так и не забыл. И прочие чувства. Они все еще живы…
– Забудьте о нем, Ваше темнейшество, – Кухериал со стуком ударился лбом об пол. – Я поражен этой удивительной интригой. Если бы я только мог перенять хоть немного вашей мудрости.
– Возможно, я поделюсь ею с тобой. Только сперва скажи, у тебя нет никакой привязанности к своему человеку?
– Никакой, – заверил бес. – Он для меня ничего не значит. Я просто использовал его, чтобы заслужить ваше расположение.
– И ты готов пожертвовать им, чтобы получить награду?
