Невеселые размышления были прерваны самым неожиданным образом: дверь в ванную медленно открылась. От испуга сердце едва не выскочило из груди, остановило свой бешеный полет где-то в горле и застряло в нем как кость. Сейчас придется держать ответ перед хозяином, что она делала в его ванной. И что она ему скажет?
Но за дверью никого не было. «Видимо, она открылась сама, от какого-то едва уловимого сквозняка», – подумала Майя. Сердце почти успокоилось и потекло по пищеводу вниз, на свое прежнее место. Ликвидировав следы своего пребывания в ванной работодателя, Майя вышла и попыталась закрыть дверь.
Дверь странным образом не закрывалась. Как будто прилипла с той стороны к стене.
Она потянула сильнее – безрезультатно. По всей видимости, этот тип соорудил в дверной коробке какое-то хитрое устройство, которое чутко реагировало на чужих. Теперь уже не удастся скрыть факт своего пребывания в ванной...
– Черт! – Разозлившись, Майя дернула за ручку с такой силой, на какую только может быть способна беременная двадцатипятилетняя дура.
И едва не отлетела к стене назад, с трудом справившись с силой инерции.
За дверью стоял ребенок.
Взлохмаченные волосы цвета воронова крыла, нежно-розовые, помятые от долгого сна щеки и большие круглые глаза, в которых застыл страх, перемешанный с любопытством.
«Заяц, – догадалась Майя. – То есть Федор».
– Привет, – сказала она дружелюбно. – Ты меня не бойся. Я повар. Меня пригласил твой папа, чтобы я приготовила котлеты.
– Котлеты? – с сомнением в голосе переспросил все еще испуганный Федор.
– Котлеты из курицы, – уточнила Майя. – И салат оливье. К твоему дню рождения. У тебя же сегодня день рождения, я правильно понимаю?
Федор молча кивнул в ответ, продолжая сверлить ее недоверчивым взглядом.
– Значит, принимай поздравления! Тебе сколько лет исполнилось? Шесть?
– Семь, – слегка обиженно возразил мальчишка и почесал затылок растопыренной пятерней.
Ребенок был забавным. Разглядывая его, Майя невольно думала о том, что вот и у нее спустя каких- нибудь недолгих семь лет будет точно такой же, свой собственный забавный мальчишка с взлохмаченными волосами и круглыми, как пуговицы, глазами. И он будет любить ее и называть мамой.
Счастье? Еще какое! Настоящее, всем счастьям счастье! А трудности – так они для того и придуманы, чтобы их преодолевать!
Словно услышав ее мысли, ребенок слегка шевельнулся в животе. Майя улыбнулась и довольно вздохнула. Тошнота отступила, и жизнь снова стала казаться замечательной.
– А где папа? – поинтересовался Федор, отступая на шаг от стены.
– Папа скоро придет. Он ушел в магазин за курицей для котлет.
Федор подозрительно сощурился:
– Мы вчера уже покупали курицу для котлет.
– Я знаю, – улыбнулась Майя. – Но ту курицу, к сожалению, съел ваш кот. Папа оставил ее на ночь на столе размораживаться. А кот ее украл и съел.
На лице мальчишки промелькнула робкая тень улыбки. Майя улыбнулась в ответ, чувствуя, как исчезает стена недоверия между ними.
– Папа его теперь убьет.
Майя шутливо нахмурилась:
– Твой папа сам виноват. Нужно было просто закрыть кухонную дверь на ночь, и все. А кот ни в чем не виноват. Он ведь не мог знать, что эта курица совсем не для него предназначена!
– Не мог, – подтвердил Федор, окончательно расслабившись, и сладко, во весь рот, зевнул.
– Не выспался? – посочувствовала Майя. – Иди спи дальше. Тебе как следует нужно отдохнуть. Сегодня у тебя важный и ответственный день. Прием гостей... и все такое.
– Не-а, – возразил Федор. – Я больше спать не хочу. Я сейчас буду желания загадывать.
– Здорово, – одобрила Майя. – Желания, которые загадываешь в день рождения, обязательно сбываются. Только для этого нужно непременно задуть все свечи на праздничном торте.
– Тогда точно сбудутся? – сощурившись, очень серьезно поинтересовался Федор.
– Точно, – так же серьезно подтвердила Майя. – Я проверяла.
– Вообще-то у меня всего одно желание. А если я не все свечки смогу сразу задуть? Если какая-нибудь одна останется? Тогда оно не сбудется, да?
– Все равно сбудется. Если очень-очень захотеть – сбудется обязательно.
– Я очень сильно хочу. Ужасно сильно.
– А какое у тебя желание? – поинтересовалась Майя, заметив, каким серьезным и озабоченным стало лицо мальчишки. Наверняка мечтает о велосипеде. Или о компьютере, если компьютера у него нет. А может быть, успел уже влюбиться в какую-нибудь девчонку и хочет, чтобы она обратила на него внимание... В семь лет человек уже вполне способен влюбиться. Сама она впервые влюбилась, например, когда ей было пять.
– Я хочу, чтобы мама вернулась, – тихо проговорил мальчишка, отводя взгляд.
Воцарившееся молчание казалось неловким.
Майя даже отругала себя мысленно за то, что спросила про желание. Ну кто же знал, что предел мечтаний этого ребенка – совсем не компьютер и велосипед?
– А где твоя мама? – робко поинтересовалась Майя, заранее зная, что Федор на ее вопросы отвечать не станет. – В командировке?
Так и оказалось – он окинул ее взрослым взглядом из-под нахмуренных бровей и не сказал в ответ ни слова. Только помотал головой в ответ, и сразу стало понятно, что все гораздо серьезнее и намного печальнее, чем простая командировка.
Они помолчали еще несколько секунд, глядя друг на друга.
– Ну ладно. Если ты спать не хочешь, давай иди умывайся, чисти зубы. А я пойду резать овощи для салата.
– А хотите посмотреть, как папа мою комнату украсил? – с деланным равнодушием поинтересовался Федор. Было совершенно очевидно: мальчишке ужасно хочется похвастаться.
Майя вздохнула. Вообще-то она сюда пришла не затем, чтобы развлекать ребенка работодателя. Ее дело – салат да котлеты, а для присмотра за ребенком гувернанток обычно нанимают. Поморщилась от собственных мыслей, поругав себя за излишний практицизм. Федор стоял напротив и смотрел на нее, хлопая темными, ужасно пушистыми ресницами. Ну разве можно такому чуду отказать?
– Очень хочу, – ответила она и поплелась вслед за радостно подпрыгивающим Федором, который вскоре распахнул дверь детской комнаты и застыл на пороге, пропуская ее вперед.
– Ух ты! – присвистнула Майя, разглядывая невероятное количество разноцветных шаров, которые гирляндами покрывали всю стену напротив кровати. Другая стена была сплошь усыпана какими-то цветными блестками и новогодней мишурой, и во всю ее длину красовалась надпись: «С днем рождения, Федор!» Даже на тюлевых занавесках висели приколотые швейными булавками, яркие и разноцветные фигурки сказочных персонажей, из которых самым колоритным был старина Карлсон, пожирающий варенье прямо из банки.
– Здорово? – с затаенным восторгом спросил Федор.
– Твой папа, наверное, очень сильно тебя любит? – вместо ответа поинтересовалась Майя.
Хотя на вопрос в принципе можно было и не отвечать. И так понятно, что папа, тот самый лохматый и дерзкий мужик, которого Майя за короткий период знакомства уже успела почти возненавидеть, очень любит своего сына.
И это, кстати, нормально. В этом нет ничего сверхъестественного. Отцы обычно любят своих сыновей. И далеко не в каждом случае отказываются от них еще до рождения, предпочитая абсолютную свободу тяготам брака и отцовства. Кто же виноват в том, что в ее жизни все сложилось по-другому?
«Не вешать нос, – приказала себе Майя, чувствуя, как в горле разрастается огромный комок. – Не хватало еще расплакаться сейчас, прямо перед этим мальчишкой... Да и вообще еще не все потеряно. Еще
