убийстве со смягчающими обстоятельствами. В любом случае ей предстоит провести в тюрьме многие годы. Может быть, всю оставшуюся жизнь — все зависит от того, насколько искусно ее будут защищать в Верховном суде.
— Я могу собрать кое-какие деньги под этот дом.
— Однако он, кажется, заложен?
— Да, но с правом выкупа.
— У меня тут есть небольшая сумма, — сказал я, достав из кармашка для часов пятисотдолларовую банкноту, полученную от Даузера. — Мне не нужны эти деньги. — Я уронил бумажку ей на колени.
Она беззвучно открыла и закрыла рот.
— Почему вы мне их даете? — спросила она наконец.
— Галли нужна помощь. Мне придется дать показания против нее.
— Вы добрый человек. Ведь вам самому нужны эти деньги. — Глаза ее наполнились слезами. — Вы, должно быть, все-таки верите, что Галли невиновна.
— Нет. Я прошел выучку в полиции, и эта работа наложила на меня отпечаток. Я знаю, что ваша дочь виновна, и не могу делать вид, что мне это неизвестно. Но я в каком-то смысле чувствую себя ответственным. Если не за нее, то за вас.
Она поняла меня. По щекам ее текли слезы.
— Если бы только вы поверили в то, что она невиновна. Если бы хоть кто-нибудь поверил мне.
— Кто-нибудь — возможно. Но не все двенадцать присяжных. Вы видели сегодняшние газеты?
— Видела. — Она наклонилась вперед, комкая в руках банкноту. — Мистер Арчер!
— Да? Я могу что-нибудь еще для вас сделать?
— Нет, спасибо, больше ничего. Вы и так слишком добры. У меня такое чувство, что вам можно довериться. Я хотела сказать вам… — Она порывисто встала и подошла к швейной машинке у окна. Подняв крышку футляра, она извлекла откуда-то из глубины продолговатый пакет в оберточной бумаге. — Галли отдала мне это на сохранение во вторник утром. Она взяла с меня слово, что я никому не скажу, но теперь положение изменилось, не правда ли? Вдруг в этом пакете какое-то свидетельство в ее пользу? Вот, я его не разворачивала.
Я отодрал клейкую ленту с одного конца пакета и увидел толстую пачку сто долларовых бумажек. Это были тридцать тысяч Галли. Тридцать тысяч Спида. Тридцать тысяч Марджори. Те самые тридцать тысяч, ради которых гибли люди, пока они преспокойно лежали в швейной машинке старой леди.
Я вернул ей пакет.
— Свидетельство важное! Здесь те самые деньги, из-за которых Галли убила мужа.
— Это невозможно!
— Невозможные вещи происходят каждый день.
Миссис Лоуренс посмотрела на пачку денег у себя в руке.
— Неужели она и вправду его убила? — прошептала она. — Что мне с ними делать?
— Сожгите их.
— Сжечь? Когда нам с ней так нужны деньги?
— Либо сожгите, либо отнесите вашему поверенному, и пусть он свяжется с полицией. Возможно, вам удастся о чем-то договориться с законом. По-моему, попытаться стоит.
— Нет, — промолвила она. — Я не сделаю ни того, ни другого. Моя дочь невиновна, и Провидение не оставило ее. Теперь я знаю. Господь позаботился о ней в тяжкий час испытания. Я встал и направился к двери.
— Поступайте как хотите, — бросил я. — Но если полиция дознается, откуда эти деньги, зашита Галли провалится.
Миссис Лоуренс проводила меня через прихожую.
— Они ничего не узнают. И вы им ничего не скажете, мистер Арчер. Ведь вы тоже думаете, что Галли невиновна, только не хотите в этом признаться.
Я знал, что Галли виновна, как сам дьявол.
Свет, сочившийся через цветной витраж над входной дверью, печальными красными бликами лег на лицо ее матери. Она отворила дверь, и в глаза ей ударило яркое полуденное солнце. Следы слез на ее напудренных щеках были как капли редкого дождя на пыльной дороге.
— Вы никому не скажете? — Голос ее дрогнул.
— Нет.
Сойдя на тротуар, я оглянулся. Она стояла на ступеньках дома, заслонив глаза от солнца коричневым пакетом. Другая ее рука поднялась в прощальном взмахе, но, остановившись на полпути, бессильно упала вниз.
Примечания
1
До свидания, сынок. Завтра увидимся
2
До свидания
3
Шафлборд — настольная игра, в которой монеты или диски передвигают по разделенной на клетки доске.
4
Блаженное ничегонеделание
