одноклассников, если уже десятилетия способны стереть ностальгию даже о тех, кого мы когда-то любили… Причем дело совсем не в памяти: всех нас, даже когда-то близких друг другу, навсегда разъединяет отнюдь не ее немощь – нас отъединяет несхожесть индивидуального опыта. Поэтому даже абсолютная память в принципе не способна предотвратить отчуждение. Беспредельное же накопление отличий обрекает человека на абсолютное одиночество в переполненном мире. Сегодня человечество осознает себя чем-то единым, но это только потому, что при всей уникальности индивидуального опыта удельный вес общего в нем много больше удельного веса особенности. Можно ли рассчитывать на сохранение этого единства там, где цементирующее социум общее становится бесконечно малой величиной по сравнению со всем исключительным?
И вот ко всему этому необходимо добавить бесконечное же умножение численности индивидов…
Таким образом, есть основание утверждать, что бессмертие человека категорически несовместимо с ничем не ограниченным умножением индивидуального. Больше того: бессмертие полностью исключает саму атомарность строения общества. Жизнеустойчивость социума, состоящего из не подвластных смерти индивидов, может быть гарантирована только полной их «стандартизацией», абсолютным уподоблением одного другому и всех каждому, только полным стиранием всех различий между ними. С обретением бессмертия оказывается невозможной не только смерть, но и становление всего единичного. А это значит, что индивидуальное бессмертие, в конечном счете, исключает не только смерть, но и рождение…
Ясно, что согласиться с таким выводом трудно: уж очень диким он кажется сегодня.
А почему, собственно, диким? Только потому, что человеческая мысль привыкла развиваться в рамках совершенно иных силлогизмов? Но ведь и то русло, в котором только и может развиваться мысль человека, во многом определено именно смертной его природой.
В самом деле. Попробуем представить себе, что станется с формирующим не только эмоциональный склад человека, но и его ratio искусством, если «изъять» из его вечной тематики такие материи, как жизнь, смерть, любовь… Что именно станется – мы, строго говоря, не в состоянии представить себе даже приблизительно, но можно утверждать со всей категоричностью: вся культура, построенная на фундаменте, из которого изъяты эти краеугольные камни, будет принципиально иной. Не будет преувеличением сказать, что самый воздух такой культуры был бы абсолютно несовместим со смертной природой сегодняшнего земного человека. Иначе говоря, не только попытка ассимиляции такой культуры, но и простой контакт с ней мог бы иметь трагический исход для индивидуального человеческого сознания.
Между тем, обретение индивидуального бессмертия эквивалентно именно такому «изъятию» этих вечных тем из сознания человека. Поэтому окончательное избавление его от вечного страха смерти знаменовало бы собой не только и, может быть, не столько фундаментальное изменение его плоти, сколько полное преобразование его духа. Обретение индивидуального бессмертия означало бы собой самый глубокий переворот в сознании человека из всех переворотов, имевших место в его истории.
Абсолютная стандартизация личности, полное исключение всего индивидуального делает абсолютно бессмысленным членение наделенной сознанием материи. Впрочем, не только бессмысленным, но и опасным. Поэтому с обретением бессмертия как физическое, так и духовное развитие человека оказывается возможным только за счет слияния всех в структуре какого-то одного качественно более высокого субъекта.
Таким образом, вывод о принципиальной возможности полного слияния всех в структуре какой-то одной личности и растворения ее в природе не столь уж и абсурден.
Этот вывод становится еще менее диким, если вспомнить о том, что подлинным субъектом истории является отнюдь не механическая сумма индивидов, но человеческий род как целое. И, строго говоря, здесь речь идет именно об этом субъекте; закономерности же его развития
…Возможность растворения субъекта разума в естественной природе вновь со всей очевидностью показывает принципиальную неприменимость к иному разуму определения «внеземной». Если разум и его субъект до конца растворяются в природе, то без исключения любая часть материального мира оказывается носителем этого растворенного в нем начала. Но в этом случае с полным на то основанием обителью этого разума может быть и собственный дом человека – Земля.
Мало того.
В первом параграфе мы говорили, что продукты материальной деятельности иной цивилизации с точки зрения человека могут выглядеть как лишенные всех проявлений духовности естественно-природные феномены. Поэтому отнюдь не исключена такая ситуация, при которой иной разум может занимать что-то вроде иной, до поры недоступной нашему анализу, «экологической ниши» на нашей же собственной планете.
Здесь же можно видеть, что субъектом этого иного разума может стать, вообще говоря, любой объект материального мира. Ну, а поскольку и сам человек является естественно-природным образованием, то в той мере, в какой и его существование включено в единый поток материальной истории, он сам может вступать как носитель иного, качественно отличного от его собственного, разума. Другими словами, в своем собственном лице он может быть братом по разуму самому себе.
3. Выбор гипотез
Можно ли найти в арсенале твердо установленных на сегодняшний день фактов данные, способные служить доказательством (или опровержением) существования иного разума в наблюдаемой части Вселенной?
Повторимся. Цивилизация, находящаяся примерно на таком же уровне развития, что и земная, сегодня имеющимися в распоряжении человека средствами не может быть обнаружена. Поэтому, если ставить вопрос о фактах такого рода, речь должна идти только о тех цивилизациях, которые в своем развитии намного обогнали земную (вернее сказать, человеческую).
Мы привыкли к мысли о том, что свидетельства существования каких-то иных цивилизаций должны быть достаточно очевидными (тем более что они должны свидетельствовать об ушедших в своем развитии намного вперед). Поэтому полное отсутствие таких явственно различимых свидетельств воспринимается нами едва ли не как категорическое опровержение самой возможности их присутствия в изученной нами части материального мира.
Но в первом параграфе мы показали, что такой подход может быть справедливым только в том случае, если искомая цивилизация подобна земной. Если между ними имеются глубокие качественные различия (а необходимость таких различий, как мы уже подчеркивали, вытекает из известного закона о переходе количественных изменений в качественные), то человек может пройти мимо самых убедительных и наглядных доказательствах существования иного разума, восприняв эти доказательства как естественно- природные явления.
Во втором параграфе нами было показано, что даже подобная земной цивилизация в своем
