— Ничего я не чувствовал!
— По-моему, вы лжете.
— Сделайте одолжение — уйдите отсюда!
— Поверьте мне — это очень важно.
— Верить вам? Как бы не так!
— Чувствовали ли вы злость?
— Нет.
— Печаль?
— Конечно, нет.
— Радость?
— Уходите!
— Не было ли у вас состояния обреченности?
Дункан схватился за голову и скорчился от боли.
— О, Нэн! — закричал он.
В щели двери показалось удивленное лицо Рэнда.
— Кто это — Нэн?
— Моя жена, идиот!
— Ваша… жена?
Его любящая жена. Она спросила: «Что случилось? Ты попал в аварию? Ты упал?». Он только что пришел домой — усталый, голодный и готовый вспылить по любому поводу. Она приставала к нему с вопросами, придиралась, и он сорвался на крик, но сразу же раскаялся и попытался поцеловать ее. Она отстранилась, с ужасом глядя на его грудь, а потом пошла к телефону и вызвала полицию.
— Она заболела, — сказал он Рэнду. — Неужели вы не понимаете, что я должен выйти отсюда? Вы можете мне помочь. Вам надо лишь открыть дверь и выпустить меня.
Никакого эффекта. Рэнд стоял неподвижно, не обращая внимания на его слова.
— Когда вы прекратите это издевательство? — спросил Дункан.
— Не знаю, — ответил Рэнд.
Прекрасно. С него достаточно. Никто не способен ему помочь, кроме него самого.
— По крайней мере, принесите мне койку, чтобы я мог лечь, — сказал он. — Не думаете ли вы, что я сплю на полу?
— Очень сожалею, — ответил Рэнд. — Я забыл, что это может представлять неудобства.
— Ну так как?
— Я пришлю койку с Н… то-есть с Каменной Мордой.
Когда лицо Рэнда исчезло, Дункан истерически рассмеялся и вскочил. Он должен найти выход, и если они хотят, чтобы он вел игру по их правилам, — пусть так и будет!
Он стоял в углу за дверью, когда Каменная Морда вошел в камеру. Сомкнутые кулаки Дункана обрушились на его шейные позвонки.
Выйдя из камеры, Дункан не обнаружил никакого полицейского поста. Услышав голоса Рэнда и Диверса, он затаил дыхание и замер.
— Сознание — это функция интеллекта, — говорил Рэнд раздраженно. — Где же ваше сознание? Вы постоянно твердите о своем коэффициенте интеллектуальности!
— Я не вижу смысла в наших усилиях, — отвечал Диверс.
— Мы несем ответственность за него. Мы довели его до этого состояния — вы и я.
— Оказывается, это мы виноваты!
— Будьте вы прокляты, ему же дорога в Атомизатор!
Дункан не видел их из-за штабеля ящиков, поэтому осторожно двинулся на голоса.
— Все случилось из-за того, что он потерял опознавательный знак, — говорил Рэнд настойчиво.
— Но это же чудовищный бред!
— Все, что мы тут делаем, — чудовищный бред.
— Что же вы предлагаете? — холодно спросил Диверс. — Какие у вас основания считать, что вы разобрались в этом деле?
— Потеряв опознавательный знак, он впал в состояние шока. Внезапно он стал никем. Он не мог этого вынести и немедленно обратился к своему подсознанию. Не смейтесь, черт побери! Оно у него есть, это же очевидно. Откуда еще он может черпать свои воспоминания? Разве вы не видите? Он не мог оставаться чем-то несуществующим, ему надо было обрести «я», стать личностью.
То, что увидел Диверс, не имело никакого отношения к словам Рэнда. Он побледнел и широко раскрыл глаза, заметив Дункана, стоявшего за ящиками. Диверс сделал резкое движение рукой, и чашка с кофе полетела на пол. Теперь и маленький Рэнд увидел Дункана.
— Я моложе и крупнее вас обоих, к тому же я в отчаянном положении, — сказал Дункан. — Так что не делайте глупостей.
— Не приближайтесь, — пробормотал Диверс. Он поднял руки, прикрывая лицо. — Где охранник?
— Я уложил его. Не волнуйтесь, он просто оглушен.
— О, Господи, — вздохнул Диверс, метнув взгляд на Рэнда. — Вот вам ваша проклятая психология!
— Он не опасен. — Рэнд казался спокойным.
Дункан вышел из-за ящиков, озираясь. Стол был завален окурками, на спиртовке грелся кофейник, две койки прижались к стене. В картонках и ящиках вдоль стен хранились продуктовые запасы. В открытом шкафу виднелась одежда — куртки, плащи, сапоги, два странных костюма, похожих на резиновые. Но никакого оружия… — Я хочу уйти, — произнес Дункан.
— Отсюда идти некуда, — ответил Рэнд.
— Я хочу домой!
— Но это не…
— Замолчите и дайте ему уйти, — процедил Диверс сквозь зубы.
— Можете вы вбить в свою медную башку, что он страдает?
— Идите, — сказал Диверс с жесткой усмешкой. — Вы свободны. Не слушайте Рэнда. Он еще более безумен, чем вы.
На негнущихся ногах Дункан поплелся к двери. Рэнд окликнул его:
— Когда будете выходить, тщательно закройте за собой все двери. А когда вернетесь, сделайте то же самое.
— Я не собираюсь возвращаться!
Рэнд, опустив голову, присел на краешек стула. Не поднимая глаз, он ответил:
— Вы вернетесь. Иллюзия начала таять с того момента, когда вы засомневались, какого цвета был знак. Не забывайте, о чем я вас предупредил. От этого зависят наши жизни. — Он вытер лоб ладонью и добавил: — И не вините нас. Видит Бог, мы этого не хотели.
Дункан молча держался за дверь, пытаясь справиться с дрожью. Судя по тону, Рэнд говорил серьезно, но ведь это полная бессмыслица! Что еще он задумал? Новый трюк с целью задержать его здесь, пока они не завершат начатое дело? К черту Рэнда вместе с Диверсом! Он не намерен слушать эту чепуху. Они не смогли его удержать, потому что он оказался сильнее. Он свободен, не так ли?
Ни одно из чувств, испытанных когда-либо Дунканом, не было столь упоительным, как ощущение обретенной свободы. Он несся навстречу миру, словно был оторван от него целую вечность. Его ноги отбивали дробь по стальному полу, а двери, которые он распахивал на своем пути, бодро хлопали за его спиной. Он мчался длинным туннелем, разделенным переборками.
Наконец он вырвался из стальной могилы. Свет ослепил его. Он вдохнул воздух полной грудью, огляделся, плотно закрыл последнюю дверь, готовясь приветствовать светлый день. Снова судорожно глотнул воздух… Видимо, там, в туннеле, он ошибся поворотом, — только так можно было объяснить картину, которая предстала перед его взором.
Небо горело ярчайшим белым пламенем — солнце беспощадно хлестало землю пучками света. Словно гигантское ослепительное зеркало сверкало со всех сторон, разгоняя редкие облака. Почва вокруг
