не будет. Ну ладно, пока, до вечера. — Мельком взглянув еще раз на торчащие посреди дороги белые кисти рук, он ушел в дом, громко хлопнув за собой дверью.
Бренда тоже пошла в дом, на ходу напевая старую колыбельную песенку. Джонни шел следом. Это была простенькая колыбельная, которую она пела, когда Джей-Джей был еще совсем младенцем:
— Бренда, думаю, это не самая лучшая идея.
— Что? — обернулась жена с улыбкой. Ее большие голубые глаза были тусклыми. — Какая идея, дорогой?
— Лишать Джей-Джея его комнаты. Ты же знаешь, как он ее любит.
— Вот ты о чем! — Улыбка растаяла. — Ты постоянно хочешь сделать мне больно, мешаешь мне быть рядом с Джей-Джеем! Почему я не могу взять Джей-Джея на улицу? Почему я не могу посидеть с ним на крылечке, как нормальная мать? Почему? Объясни мне, Джонни! — Лицо ее покраснело от гнева. — Почему?!
Джонни оставался спокоен. Все это повторялось неоднократно.
— Пойди узнай у Джей-Джея почему, — предложил он и увидел, как глаза ее потеряли фокус, словно льдинки, превратившиеся в маленькие лужицы.
Бренда развернулась, решительно направилась по коридору и остановилась перед дверью комнаты Джей-Джея. Рядом с дверью на специальном крюке висел небольшой оранжевый кислородный баллон с заплечными ремнями, соединенный с прозрачной пластиковой маской. Привычными движениями Бренда облачилась в снаряжение, открыла кран доступа кислорода и натянула на лицо маску. Потом взяла в руки ломик, вогнала его в потрескавшуюся щель между косяком и дверью и налегла на него. Но дверь не поддалась.
— Давай помогу, — предложил Джонни.
— Нет! Я сама! — Бренда отчаянным усилием навалилась на лом. Маска изнутри запотела. Послышался треск, затем — негромкий хлопок, который всегда напоминал Джонни звук вскрываемой вакуумной упаковки с теннисными шариками. Рванувшийся по коридору воздух качнул Джонни, и спустя несколько мгновений дверь можно было открыть без особого труда. Бренда вошла в комнату, предусмотрительно заложив лом в дверной проем так, чтобы дверь не могла захлопнуться, когда воздух снова начнет вытекать, а это обычно начиналось менее чем через две минуты.
Бренда присела на кровать Джонни-младшего. Обои когда-то были оклеены бумажными самолетиками, но в сухом, безвоздушном пространстве комнаты клей высох, растрескался, и самолетики попадали на пол.
— Джей-Джей! — произнесла Бренда. — Джей-Джей! Просыпайся! — Потянувшись, она дотронулась до плеча мальчика. Он спокойно лежал, укрытый простынкой, и спал вечным сном. — Джей-Джей, это мама пришла! — сказала Бренда и отвела безвольную длинную прядь каштановых волос со сморщенного, мумифицированного личика.
Джонни ждал в коридоре. Он слышал, как Бренда разговаривает с мертвым сыном, голос ее звучал то громче, то тише, хотя слов из-под кислородной маски все равно разобрать было нельзя. У Джонни сжалось сердце. Он хорошо знал, что последует дальше. Она возьмет на руки высушенную оболочку, станет ее качать — осторожно, потому что даже в своем безумии Бренда отдавала себе отчет, насколько Джей-Джей стал хрупок, потом, вероятно, споет несколько раз эту свою старинную колыбельную. Но она должна помнить, что времени в обрез, что очень скоро воздух из комнаты опять начнет высасывать, как вакуумным насосом, в какое-то неведомое пространство. Чем дольше дверь остается открытой, тем с большей силой кислород начинает втягиваться в стены. Побыв там две-три минуты, начинаешь чувствовать, как стены буквально нависают над тобой, словно пытаются втянуть тебя в свои поры и трещины. Ученые назвали это «эффектом фараона». Ученые всему нашли свои названия, например — «зыбучий бетон», «гравитационная гаубица», «автономный взрыв» и так далее. Да, эти ученые — шустрые ребята, ничего не скажешь. Джонни услышал, как Бренда запела — прерывистым, словно отлетающим голосом:
Это случилось почти два месяца назад. Джей-Джею было четыре годика. Да, конечно, к тому времени вокруг уже начала твориться всякая чертовщина, и они с Брендой по телевизору слышали про «эффект фараона», но никогда ведь не думаешь, что такое может произойти в твоем собственном доме. В тот вечер Джей-Джей, как обычно, отправился спать, и в какой-то момент под утро весь воздух оказался буквально высосан из его комнаты. Да, вот именно. Его просто не стало. Воздух и комната оказались врагами. Стены ненавидели кислород и вытягивали его в какое-то неизвестное пространство быстрее, чем он успевал накопиться. Они оба были слишком потрясены, чтобы решиться похоронить Джей-Джея, и Джонни первым заметил, что тельце ребенка при высокой температуре в безвоздушном пространстве очень быстро мумифицируется. В результате они решили оставить тело в комнате, хотя и понимали, что вынести его оттуда уже будет нельзя, потому что после нескольких часов соприкосновения с кислородом мумия превратится в прах.
Джонни чувствовал, как воздух с силой обтекает его, устремляясь в комнату Джей-Джея.
— Бренда! — окликнул он. — Тебе пора выходить!
Пение прекратилось. Теперь слышалось тихое рыдание. Тем временем воздух, врываясь в заложенную ломом щель, начал свистеть. Опасный признак. Волосы Бренды метались, одежда трепетала, словно ее хватали жадные невидимые пальцы. Вокруг нее бушевал шторм, норовя размазать по стенам. Но она оцепенело смотрела на беленькие детские зубки, ярко выделяющиеся на коричневом сморщенном личике — личике египетского принца.
— Бренда! — громче повторил Джонни. — Выходи!
Она потянула простынку и укрыла Джей-Джея по подбородок. Простыня хрустела, как сухой лист. Потом пригладила его высохшие волосы, встала и двинулась к двери. Ветер безумствовал. Каждый шаг давался с трудом.
Совместными усилиями они отжали щель пошире. Потом Джонни, яростно ухватившись за край двери, придерживал ее открытой до тех пор, пока Бренда не выскользнула наружу. И затем отпустил. Дверь грохнула так, что содрогнулся весь дом. Еще несколько мгновений слышалось змеиное шипение, после чего наступила тишина.
Бренда стояла в полумраке коридора, опустив плечи. Джонни снял с нее рюкзак с кислородным баллоном, потом маску. Затем проверил датчик кислорода. Скоро надо заполнять заново. Он повесил оборудование на крюк. Из-под двери, где образовалась едва заметная щелка, тоненько посвистывал ветер. Джонни сунул туда полотенце. Свист прекратился.
Бренда выпрямилась.
— Джей-Джей сказал, что у него все хорошо. — Она опять улыбалась, глаза светились фальшивым, пугающим счастьем. — Он сказал, что к Рэю идти сегодня не хочет, но если мы пойдем сами, он не против. Ни капельки.
— Ну вот и хорошо, — откликнулся Джонни и направился в гостиную. Оглянувшись через плечо, он обнаружил, что Бренда по-прежнему стоит перед дверью комнаты, которая пожирает кислород. — Не хочешь телевизор посмотреть? — предложил он.
— Телевизор? Да, конечно. Давай телевизор посмотрим. — Отвернувшись от двери, она пошла вслед за ним.
Бренда устроилась на диване, а Джонни включил «Сони». На большинстве каналов не было ничего, кроме ряби атмосферных помех, но некоторые еще работали, хотя передачи шли в негативном
