подумал было, что он собирается ограбить меня, но Джек предложил оплачивать свою учебу работой и виски. – Старик выпустил еще одну струю табачного сока в кофейник. – Чертовски хорошее было виски. – Его бледные глаза заблестели. – Не то что у тех мужиков…
– Вы знаете, где он? – прервала его Дасти, озабоченно глядя на заходящее солнце, – не было у нее времени выслушивать истории про виски.
– Он точно не говорил, а я посоветовал ему попробовать на восточной стороне гор, у Медвежьего ручья.
– Можете показать мне по карте? – Дасти вскочила на ноги. – У меня есть в машине.
– Конечно.
Он зашел в хижину и тут же подошел к ее джипу с лупой в руке. Они расстелили карту на капоте, и он показал ей место. Хотя речь шла об обширном пространстве, подсказка значительно сужала район поисков, и Дасти сердечно поблагодарила его.
– Я даже не знаю, как вас зовут, – сказала она, складывая карту, потом протянула ему свою руку и скривилась – с такой силой он пожал ее.
– Хенри, – представился он, – но Джек называл меня Хэнк. А ты ведь Дасти, так? – Он подождал ее кивка. – Твой отец гордится тобой, говорил, что ты лучше любого сына. Найдешь его, привози сюда, и я угощу вас жареным цыпленком.
Обрадованная похвалой отца, Дасти обняла старика. Место девочки – с матерью, сказал Джек, когда ей исполнилось десять и родители развелись. Выходило: будь она мальчишкой, он постарался бы отсудить для себя больше возможностей видеться со своим ребенком, чем только совместное с ним проживание летом. И ей не пришлось бы проводить те жуткие школьные годы в Ньюарке, штат Нью-Джерси.
– Все будет хорошо, – Хэнк неуклюже похлопал ее по спине, поняв ее объятие как поиск сочувствия. – Не волнуйся. Скажи Джеку, чтобы захватил свою гитару и Коди, и мы отлично повеселимся.
Дасти улыбнулась в ответ и села за руль.
– Мы захватим и то доброе виски.
– Вот теперь ты говоришь дело, дочка! Джек чертовски правильно тебя воспитал. Поезжай, чтобы поскорее вернуться.
Улыбнувшись и помахав ему рукой, она начала подъем по каньону.
Часы показывали без десяти пять, когда Дасти вбежала на кухню «Маргариты».
– Опаздываешь, – сказал ей Мигель, выйдя из обеденного зала, оглядев ее с ног до головы и задержавшись взглядом на обнаженных ногах под коротко обрезанными джинсами.
– У меня есть еще десять минут, чтобы переодеться, – возразила Дасти, хватая свою рабочую униформу.
– В теперешнем виде ты мне нравишься больше.
– Это всего лишь ноги, – огрызнулась она через плечо.
– Они очаровательны.
Дасти резко повернулась и уставилась на него.
– Благодарю вас, они годятся для прогулок. – Мигель заулыбался, обрадованный ее возбуждением. – Ты невыносим, – добавила она и вылетела через вращающуюся дверь в ресторанный зал.
При виде ее Мама Роза встала из-за ближайшего к кухне стола, за которым обедали все служащие. Выглядела она отнюдь не любезной, как обычно, а разгневанной хозяйкой.
– Ты опоздала, – объявила она и разразилась потоком испанских слов, потом протопала вокруг стола и остановилась перед Дасти. Пяти футов ростом, она вынуждена была смотреть на нее снизу вверх, но тем не менее Мама Роза угрожающе замахала пальцами перед ее носом. Дасти услышала, как за спиной распахнулась кухонная дверь, и почувствовала на своей щеке дыхание Мигеля.
– Она называет тебя безответственной, – начал переводить он с испанского. – Она уже забеспокоилась, что Луизе придется обслуживать столики и что из-за тебя ее дочь потеряет своего первого ребенка. И она уверена, что ты прибавила ей седых волос.
Роза дотронулась до своих волос – не менее темных, чем у ее детей, затем уперла руки в бока. Мама Роза выглядела моложе своих лет и гордилась своим внешним видом. Ее достаточно округлые формы легко могли бы заплыть жиром, но она старательно сохраняла стройность. Дасти же она постоянно советовала есть больше.
И как раз об этом она говорила сейчас. Мигель пересказал обеспокоенность матери тем, что Дасти пропустила свой обед. И Дасти открыла рот, чтобы солгать, что уже пообедала, но он остановил ее.
– Молчи, пока она не выговорится. Иначе рассердишь ее еще больше.
Не зная, что и делать, Дасти покорилась, обостренно ощущая близость Мигеля. Он положил одну руку на ее плечо и говорил ей прямо в ухо. Теплота его ладони опалила ее. Произносимые им слова сливались в ее сознании в ласкающую любовную мелодию.
Мама Роза сделала паузу. Уж не ожидает ли она ответа? Дасти бросила испуганный взгляд на Мигеля. Он ободряюще улыбнулся ей и ответил матери, не отводя глаз от Дасти:
–
Дасти услышала смех Рамоны и повернула голову в ее сторону. Подружка подмигнула ей, но ничего не перевела. Промолчали и остальные. Дасти разобрала лишь свое имя.
– Ну, тогда я тебя не уволю, – вдруг заулыбалась Мама Роза, переходя на английский. – Но ты должна объяснить свое опоздание и заверить нас, что это больше не повторится.
