пробуждает меня. Потом свист замолкает, входная дверь отворяется, и я слышу, как Гас на цыпочках проскальзывает в дом — точь-в-точь наш полосатый кот Чешир после загула с дебошем и убийством мелких животных. Потом я слышу, как Гас открывает холодильник, и спускаюсь на кухню, моргая и щурясь на яркий свет.
— Э-э… привет, — говорит он. — Извини, что разбудил и… почему бы тебе не вернуться в постель? Спи дальше, а я скоро приду.
— Черта с два, — изрекаю я мрачно, протирая глаза. — Ты обещал мне, что больше никаких исследований. Помнишь?
— Да, — говорит он, — но…
— Но — что?! Еще год назад, — напоминаю я, — ты был мешком с костями и клочками легких, выжженных формальдегидом. И ты рыдал у меня на плече, клялся собственной бессмертной душой, что навсегда завязал с этим делом!
— Да, но я был изрядно одурманен анальгетиками.
Я патетически возвожу глаза горе.
— Правильно ли я поняла, что ты сделал мне предложение под влиянием обезболивающих и противовоспалительных средств?
Ха! Никакого ответа.
— Что с тобой?! — ору я на него. — Ты обещаешь, и снова обещаешь, и опять обещаешь, но всегда делаешь то же самое! Почему?!
— Наверное… ну, это чем-то похоже на наркотики. Сперва привыкаешь, а потом затягивает. — Гас пробует дотронуться до меня, но я ловко уворачиваюсь. — Мне очень жаль, — говорит он, — правда- правда. Не стоит волноваться, ничего плохого со мной не случится. Я не экспериментирую, это сугубо теоретическая работа для Соммерса.
— К чертям Соммерса!!!
— Гм. Ладно. Я завтра ему скажу. — Угрызения совести крупным шрифтом написаны на физиономии Гаса. — Я позвоню ему, а потом мы будем вместе целую неделю, киска, но мне придется еще пару раз съездить в лабораторию, просто чтобы подчистить кое-какие концы, идет?
Если честно, мне жалко Гаса. Он любит исследовательскую работу и очень хорош в своем деле… чересчур хорош, если вы спросите меня! Вот почему мне приходится брать на себя роль монстра, подрезающего пресловутые лебединые крылья. С другой стороны, будь люди созданы для полета… но это не так.
— Идет, — соглашаюсь я. — Но если ты снова зарвешься и сотворишь какую-то жизнь, клянусь, я спущу ее в унитаз, ты меня понял?!
Назавтра Гас открывает зоомагазин на целых два с лишним часа, и жаждущие покупатели выстраиваются в очередь. Вся живность в его ассортименте выращена в домашних условиях, лишена паразитов и неотразимо мила. Некоторые люди приезжают сюда аж из Коннектикута, чтобы попытаться уговорить Гаса хоть кого-нибудь им продать. Я убедила его немного повысить цены. Теперь магазинчик действительно стал приносить доход. Если он открыт, разумеется.
Я знаю, Гасу морально тяжело торчать в магазине, когда он думает, что я сейчас вовсю развлекаюсь в раковой лаборатории, поэтому и решаю забежать к нему в перерыве на ланч, прихватив несколько сэндвичей с тунцом. Когда я вхожу, Гас как раз приступает к своей фирменной репризе.
— Сэр, — произносит он необычайно вежливо. — Мне ужасно не хочется продавать вам этого василиска, ну разве что вы сумеете обеспечить для него наилучшие условия. Шесть футов на восемь было бы идеально, и разумеется, следует устроить еще небольшой бассейн, примерно три на четыре фута, это вполне приемлемо. Да, я знаю, что написано в книге. Нет, извините меня, но я не могу с чистой совестью продать вам василиска. Не хотите ли приобрести водяного дракончика? Он будет счастлив тем, что вы можете ему предложить.
Я думаю, что упорное нежелание Гаса бойко распродавать своих питомцев направо и налево только добавляет популярности его магазину. Купить у Гаса что-нибудь живое, пусть это просто золотая рыбка, равносильно публичному награждению боевой медалью или, на крайний случай, знаком почета. Я решила не отрывать его от дела и спешу к задней комнате посмотреть, не вылупились ли уже толстохвосты.
— Нет! — панически вскрикивает Гас, отворачиваясь от своего лучшего покупателя, страстного энтузиаста, который прилетает из Японии специально, чтобы посетить его магазин.
У меня сразу вспыхивают подозрения.
— Что ты спрятал в этой комнате, Гас?
— Ничего, — поспешно лжет он и отводит глаза в сторону. Я тоже смотрю туда и вижу незнакомый мне аквариум с какой-то мелюзгой. Эти рыбки подозрительно смахивают на обыкновенных гуппи… Гуппи? Совсем не похоже на Гаса.
Я делаю демонстративный шаг к задней комнате.
— Джесси, не надо, — жалобно просит он. — Ну пожалуйста! Ты не понимаешь… Ладно, ладно я все скажу. Это мой подарок тебе к нашей годовщине.
— Поздновато, пожалуй?
— Да, я знаю.
Японец бросает озабоченный взгляд на свой навороченный хронометр и вежливо цокает языком.
— Хорошо, — говорю я с милой улыбкой и тяжелым сердцем. — Не стану мешать. Оставляю тебя в приятном обществе мистера Сулу.
— Мацумото, прошу прощения, — вежливо поправляет меня азиатский джентльмен.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти. То есть делаю вид. И когда Гас уже не смотрит на меня, проскальзываю к задней комнате на цыпочках и распахиваю дверь с триумфальным «Ага!».
А потом я теряю дар речи.
В первый момент мне кажется, что я вижу два серых банана, плавающих в огромном прозрачном резервуаре, какого я прежде никогда у Гаса не видела, но затем… О Господи, да это же бутылконосы! Только длиной не больше восьми дюймов. Я моргаю и протираю глаза, но они по-прежнему тут: миниатюрные взрослые дельфины, такие дивные улыбающиеся очаровашки, что я не в силах пролепетать ни единого слова.
— Закрой! — рычит на меня Гас. Он отталкивает меня и сам захлопывает дверь. — Дьявольщина, — бормочет он, — надеюсь, Мацумото ничего не увидел.
— О Гас… — выдыхаю я замирающим голоском.
— Послушай, Джесси, — говорит он совершенно спокойно. — Мне очень жаль, действительно жаль… но я не мог. Не мог не сделать для тебя что-то особенное, понимаешь? Ведь ты же сама хотела домашнего дельфина? Скажи, они тебе понравились?
Ну конечно. Гас не видит ничего особенного ни в чем, если это не связано с регуляцией генов in vitro или процессом электрофореза в геле.
— Понравились?… Да я их просто обожаю!
Мой голос вибрирует от избытка эмоций. Мой муж испускает огромный вздох облегчения.
— Значит, ты не утопишь их в унитазе?
— Нет, никогда! Что они едят?
— Гуппи.
— Ага, понятно.
— Что это были за рыбы в том баке? — спрашивает мистер Мацумото у меня за спиной. Черт. Надеюсь, он не успел их как следует разглядеть?
— Речные акулы. — Гас лжет, даже не задумываясь. — Это специальный заказ.
— Могу я посмотреть, пожалуйста? — вежливо осведомляется Мацумото.
— Не думаю, — неторопливо произносит Гас, — что мой заказчик согласится на это.
Японец смотрит Гасу в лицо, и я вижу, как его внезапно пугает кошмарная мысль, что Гас больше никогда ничего ему не продаст. Отступив на шаг, он с типичной самурайской улыбкой изображает легкий поклон.
— Ничего, это не страшно, — говорит он глубоким звучным голосом, и мне кажется, что мистер Мацумото все прекрасно разглядел.