Гас, должно быть, думает то же самое, поскольку вечером приносит миниатюрных дельфинчиков домой. «Не стоит рисковать», — говорит он. У нас в доме нет аквариума нужного размера, поэтому мы набираем полную ванну воды, плотно заткнув сток, и запускаем нашу прелесть туда. Гас полагает, что с ними все будет в порядке.
— Эти малыши весьма выносливы, — объясняет он. — По большому счету, им наплевать, соленая вода или нет.
Мы еще какое-то время глазеем на дельфинчиков, рука об руку. Я замечаю на их гладкой коже редкие красноватые волоски, но на рыльцах они пуще, и поэтому мои малыши смахивают на рассерженных битников.
— Что это, Гас?… — выдыхаю я, тыча пальцем.
— Гм, да, — говорит он. — Я надеялся, что волос все-таки не будет. Видишь ли, их ядерная ДНК целиком дельфинья, но вот цитоплазму мне пришлось позаимствовать, гм… у золотистого хомячка. Во внеядерной ДНК есть специальные гены, регулирующие размер организма, так что я немного повозился с хомячьими. Волосы — всего лишь побочный эффект, и я мог бы избавиться от них, если…
— Нет, не надо! Они замечательные. Есть еще какие-нибудь побочные эффекты, о которых мне следует знать?
— Ну… — задумчиво произносит Гас и, в свою очередь, указывает пальцем.
Сперва я думаю, что они просто так играют, но потом, приглядевшись, начинаю хихикать.
— Я всегда считала, что только кролики славятся этим!
— Хомячки еще хуже, киска, — с ухмылкой заверяет меня Гас. — Надеюсь, эти дельфины не фертильны.
— Что?… — Мне уже совсем не смешно. — Ты даже не знаешь точно? Означает ли это, что в итоге мы с тобой окажемся с мегатоннами дельфинов на руках?!
— Надеюсь, что такого не произойдет, — серьезно говорит он, — иначе мне не избежать неприятностей. Во всяком случае, кое-какие меры предосторожности я принял. И к тому же эти маленькие дьяволята — инверсированные гетерозиготы.
— Опаньки… — бормочу я, лихорадочно припоминая курс лекций по генетике, — Означает ли твое последнее утверждение, что дьяволята лишь частично стерильны?
— Гм, да, — вынужден признать Гас. — Но учти, я полагал, что они получатся абсолютно стерильными и без этого, а инверсию решил применить исключительно в качестве перестраховки.
Я испускаю тяжелый печальный вздох. В том-то и проблема, что у Гаса всегда самые наилучшие намерения! Он чуть ли не разбился в лепешку, чтобы порадовать меня, и я глубоко тронута этим. Много ли наберется в мире мужчин, которые способны сконструировать новый биологический вид только ради того, чтобы доставить удовольствие своим женам?…
Наши дельфинчики настолько любвеобильны, что мы начинаем именовать их Ромео и Джульеттой. И они достаточно фертильны, как оказалось, поскольку уже через неделю Джульетта заметно округляется. Наверное, она представляет себя китом.
Через месяц у нас с Гасом на руках шестнадцать новорожденных дельфинчиков. «Дьявольщина», — высказывается по этому поводу Гас, однако весь лучится от родительской гордости. Я открываю рот с намерением высказаться по поводу ужасающей безответственности своего мужа. Но тут один из крошечных дельфинят (всего в полдюйма длиной, но уже с залихватскими рыжими усишками на рыльце!) подплывает к маме Джульетте и принимается жадно сосать. «Ах!» — восклицаю я с умилением, и на том мое выступление кончается.
Теперь, когда я превратилась в замужнюю женщину, моя матушка думает, что у нас двоих наконец-то появились общие интересы. Она простила мне и Гасу наш «тайный брак» и звонит, чтобы пригласить нас на семейный обед. Мы с Гасом предпочли бы, разумеется, остаться дома, чтобы глазеть на дельфинчиков, возиться с пятью котами и как-нибудь развлекать недовольного Гигглза (последние два занятия нам обыкновенно приходится совмещать, поскольку коты ненавидят питона, а тот склонен рассматривать их в качестве закуски). Мы только что пересадили дельфинят в самый большой аквариум в гостиной с благой целью спустить воду из ванны и хорошенько почистить ее.
— Боюсь, нам следует пойти на этот обед, — благоразумно говорит Гас. — Ромео и Джульетта не будут возражать, я уверен, против отдыха в ванне без младенцев.
У меня прекрасное настроение, так что я сразу соглашаюсь. Тем более что наш зоомагазин, под заманчивой вывеской ЗМЕИ И ПРОЧИЕ ТВАРИ, как раз по пути. Я говорю «наш», хотя магазин принадлежит Гасу, но ведь это я придумала ему название и иногда присматриваю за его разнообразными обитателями. Сегодня он не работает, поскольку Гас не доверяет своих животных никому, помимо меня, но возле входа торчит какой-то автомобиль с нью-йоркскими, как я отмечаю, номерами. Водитель выходит из него, как только мы остановились рядом.
— Мистер Мацумото! — восклицает Гас. — Что привело вас сюда? Вообще-то мы сегодня не работаем.
Мацумото кланяется и улыбается, как дитя, но вид у него определенно нервозный.
— Это ничего, — сообщает он с приятной улыбкой. — Сегодня я не имею цели покупать. Я здесь на несколько дней по делам бизнеса и вот решил остановиться, чтобы сказать привет.
— Привет, — говорю я и с ходу едва не продолжаю «а также до свиданья», но одергиваю себя.
Японец вежливо кланяется мне.
— Я бы с удовольствием поболтал, — говорит Гас, — но мы с женой приглашены на обед. Мы заехали сюда, только чтобы посмотреть, все ли в порядке в магазине.
— Это ничего, не нужно беспокоиться!
Мы направляемся к двери магазина, но Мацумото тащится за нами буквально по пятам.
— Мистер Гас? — говорит он тревожным голосом.
Гас улыбается ему многострадальной улыбкой святого.
— Послушайте, мистер Мацумото, если бы вы могли заехать завтра…
— Вам не надо беспокоить себя, мистер Гас! Завтра все равно не можно. Слишком много работы. — Он стоит чересчур близко к нам, и его лицо напоминает японскую лакированную маску. — Мистер Гас, — произносит он тихим голосом, — я просто хочу спросить один вопрос.
Мы ждем, но Мацумото молчит, и я тоже начинаю ощущать необъяснимую тревогу.
— Мистер Гас, — говорит он наконец, — мне очень нужно узнать. Вы не видели подозрительных мужчин? Нигде не встречали? Может быть, японцев?
Гас смотрит на меня, и я качаю головой.
— Нет, — кратко отвечает он.
— А, это хорошо! — Застывшая маска превращается в живое человеческое лицо почти мгновенно. — Да, это очень хорошо. Прошу прощения, извините за причиненное беспокойство!
— Что-нибудь не так? — интересуется Гас.
— Нет-нет, ничего! Совсем ничего! Извините, извините…
Мистер Мацумото торопливо покидает нас, а мы отпираем магазин и принимаемся за дело.
— Что это с ним? — спрашиваю я.
Гас пожимает плечами.
— Знаешь, вчера какой-то японец шел за мной до самого дома, — сообщает он со смешком. — Забавно, не правда ли?
В конце концов мы приезжаем на обед.
— Как твоя семья, Августин? — спрашивает моя мать, когда мы вчетвером располагаемся на наших местах в ресторане.
(Да-да, это настоящее имя Гаса! И он до сих пор не может простить, что я поведала сию ужасную тайну своим родителям.)
— Как обычно, — откликается Гас. — Вся наша свора здорова и немножко под мухой. — Он не без усилия отрывает глаза от меню и обращает невинный взор на мою матушку. — А вы как поживаете, миссис Лукка?
Я не могу не вмешаться в эту светскую беседу.