разделять или не разделять ту или иную идеологию. И если сегодня идет возрождение футурологической тематики, то не потому, что люди больше, чем десять лет назад, хотят заглянуть в будущее. Просто мы сегодня более четко осознаем свои идеологические предпочтения или, по крайней мере, испытываем потребность в таком осознании. А условные картинки условного будущего дают каждому из нас возможность утвердиться (или усомниться) в своей правоте (или чужой неправоте) по отношению к острым вопросам современности.
Д.В.: Вы правы, но лишь отчасти. Наша «беспутица» 90-х совпала с общим кризисом футурологии: она и на Западе давно не зарабатывает лавровых венков. Что-то из области научного развития англо-американская НФ полуугадывает-полупопуляризирует. Сфера политики покрыта тем же туманом. Во всяком случае, так можно судить по переводным образцам. А когда туман несколько рассеивается, видно не столько прогнозирование, сколько пропагандистские опыты разной степени художественности, то есть обработку коллективного сознания теми же приемами, что и у нас в эпоху обкомов.
А.Ш.: Не будем смешивать футурологию с НФ. После революционных открытий начала XX века в науке шло и до сих пор идет более или менее предсказуемое освоение новых территорий. То же и с техникой, хотя здесь не обошлось без сюрпризов, самые эффектные из которых — Интернет и всеобщая мобильная телефонизация. А самые популярные атрибуты НФ (машина времени, антигравитация, телепортация и т. п.) абсолютно антинаучны. Единственное, что здесь имеет под собой научную почву — это создание биологических монстров. Но популяризация научно-технических знаний или футурологическая прогностика не могут быть целью ни художественной литературы вообще, ни НФ в частности. А если в НФ в силу особенностей жанра что-то такое и проявляется, то исключительно как побочный продукт, пусть даже порой и небезынтересный. Другое дело — политика и социальное устройство. Здесь у литературы — от мировых классиков до скромных современников — прямой интерес и непременное поприще. Хотя до сих пор, по большому счету, никто не предугадал ничего. Но ведь и в сфере политики и социального устройства все фантазии — это, прежде всего, реакция на современность, это экстраполяция в будущее каких-то актуальных современных коллизий, в том числе (если не в первую очередь) и чисто психологических. Что же касается «пропагандистских опытов разной степени художественности» на уровне «эпохи обкомов», то это феномен по большей части постсоветский. Современная западная НФ избегает какой-либо идеологии и представляет собой по преимуществу либо «психоделический» киберпанк, либо культурологические грезы типа «Гипериона» Дэна Симмонса. Конечно, в таком примитивном жанре, как космоопера, без деления на «наших» и «ненаших» не обойтись, но политическая футурология здесь ни при чем.
Д.В.: Звучит успокоительно. Но, во-первых, футурологический элемент для НФ — что-то вроде части организма. Печень, например, может быть поменьше и побольше, но совсем без нее обойтись нельзя… И, во-вторых, НФ-футурология со времен Кэмпбелла превращается (и к настоящему времени на 90 % превратилась) в борьбу между несколькими версиями будущего, которые поддерживаются разными общественными силами. Если «республика/демократия», идущие рефреном в Эпизоде III «Звездных войн», не пропаганда, если «Матрица» избавлена от политтехнологий, тогда — да, конечно, западная НФ невиннее младенца… «Советский вариант» будущего получил пробоину и пошел ко дну. Долгое время в России ничто его не заменяло, пустошь, водная гладь была на этом месте вместе с СССР. Но потом нечто начало всходить на пустоши. Самой плодотворной в этом отношении оказалась «вакцина глобализации».
Спор между глобализаторами и антиглобалистами ведется давно. По большой части — на уровне социологической литературы и большой политики. Для нашей фантастики эта дискуссия оказалась родной, только вот родственников российские писатели отыскали по обе стороны баррикад. Перенос величайшей потасовки нашего времени в литературную плоскость очень «взбодрил» фантастику: появилась та «печка», от которой можно танцевать. Сторонником глобализации выступил ветеран НФ Владимир Михайлов, расписав ее прелести в романе «Тело угрозы». Но после 90-х западничество мало кого привлекает. Поэтому антиглобалистов — как стихийных, так и сознательных — в российской фантастике хватает. Это и Михаил Тырин с романом «Желтая линия», и «Моя война» Виктора Косенкова, и «Ланселот XXI» Михаила Харитонова, да и ваш покорный слуга («Убить миротворца»). На этой волне, кажется, возникает особое направление антиутопии — либерпанк. Наверное, самая мощная прогностическая струя — в романе Кирилла Бенедиктова «Война за «Асгард», также созданном на территории спора глобализм/антиглобализм. Зато самым популярным антиглобалистом современной России стал «еврокитайский гуманист» ван Зайчик. И то, что в виде художественного текста могло оказаться недопонятым, полу-Зайчик Вячеслав Рыбаков открытым текстом выдал в романе-эссе «На будущий год в Москве». Наконец, прекрасную повесть с говорящим названием «Золотой миллиард» написал Геннадий Прашкевич. Авторская позиция выражена в ней замысловато: не «за» и не «против», а над схваткой, впрочем, с риском пострадать от обеих сторон…
А.Ш.: Забавная игра суффиксов: глобализаторы и антиглобалисты… Почему первые гады-«аторы», а вторые всего лишь «исты», белы и пушисты? И что нас, собственно, так пугает в этой самой глобализации? Возникновение и развитие транснациональных корпораций, транснациональных информационных, финансовых и энергетических сетей, взаимопроникновение национальных экономик — все это объективные, реальные, я бы сказал, естественные явления и процессы, в конечном счете очень слабо зависящие от чьей бы то ни было доброй или злой воли. Равно как — о, ужас! — и появление надправительственных управленческих структур. Грубо говоря, глобализм — это такой миропорядок, при котором я не стану бомбить территорию соседа по той простой причине, что в предприятия, расположенные на этой территории, вложены мои денежки.
Д.В.: Возникновение чего-либо — отнюдь не природный процесс, и создание любой сети всегда кем-то инициировано. Ежели хорошенько копнуть, креатор всегда в конечном итоге отыскивается. Что же касается «предприятий на чужой территории», то ведь их сначала надо купить. А бомбить придется, если тамошние аборигены откажутся заводики/земельку продавать.
А.Ш.: А я и не говорил, что глобализация — природный процесс. Естественный, да. Как в свое время возникновение Великого Шелкового пути, или пути из Варяг в Греки, или развитие товарного производства. И до такого, лежащего, кстати, в русле устремлений величайших утопистов, миропорядка нам еще куда как далеко…
Д.В.…оно и славно…
А.Ш.:…путь к нему отнюдь не безоблачен, но в наше время все-таки более или менее реалистичен. Другое дело, что никакой миропорядок не может быть безусловно справедливым, не может всех поголовно осчастливить, а любые, даже самые разумные преобразования социального устройства неизбежно порождают новые угрозы и новые вызовы. Человеку же свойственно идеализировать «уходящую натуру», и тоска по «доглобализму» в художественном, творческом плане может быть столь же продуктивна, как и тоска по средневековому рыцарству или ностальгия по коммунальным квартирам. И уж совсем другое дело, что в нашей НФ никаких антиглобалистов нет. Все наши так называемые антиглобалисты на поверку оказываются самыми что ни на есть глобализаторами. Просто им — и это понятно — «за державу обидно». Обидно, что в нынешнем процессе Россия не может конкурировать с Соединенными Штатами и Объединенной Европой за лидерство и гегемонию. Приходится отыгрываться, фантазируя. То есть перед нами в новой упаковке все тот же советского разлива антиамериканизм. Можно, конечно, придумывать всякие странные слова типа «либерпанк», но рядом с таким, если кто помнит, блистательным советским антиамериканистом, как Юлиан Семёнов, все отдыхают. А говорить о «прогностической струе» в довольно-таки сумбурной «Войне за «Асгард» просто смешно. Там ведь вся собственно фантастическая интрига строится вокруг чрезвычайно надуманной, переусложненной системы генетической сегрегации и выглядит на фоне изображенных технологий совершенно неправдоподобно.
Д.В.: Истерическая реакция на унижение страны — лишь один аспект из множества. Если им ограничиться, то в антиглобалисты попадут, пожалуй, люди совсем от этого далекие: Андрей Плеханов со своей «Сверхдержавой» и Павел Крусанов с романом «Укус ангела»… Полагаю, огромному количеству людей не нравится идея объединения Земли во главе с каким-нибудь мировым правительственным Советом, поскольку объединители («глобализаторы») предлагают слишком холодный проект жизни для объединенного человечества. Полагаю также, те части глобализаторского проекта, которые отвечают за общественную нравственность и за устройство власти, предлагают какую-то нелепую унификацию. Отсюда — мощный протестный выплеск, притом именно антиглобализаторский, а не
