— Хотите сказать, что они часами пялятся в вонючие миски, полные собственной…
— Кто мы такие, чтобы критиковать чужие откровения? — пожал плечами Хаффли. Они как раз достигли основания склона. Ученый свернул в переулок, ведущий к отелю, первый этаж которого виднелся над россыпью палаток и фургонов. Они продолжали идти, уклоняясь от столкновений с другими пешеходами и игнорируя недвусмысленные предложения личных услуг от женщин и мужчин, стоявших в дверных проемах.
— Нововведения Малабара, как правило, не слишком доброжелательно воспринимались окружающими. Некоторые из гидромантов помоложе приняли его сторону, но их попытки практиковать новый культ в Великом Храме встретили дружное сопротивление. И поскольку на компромисс он не шел, неприязнь окружающих переросла в открытую вражду, на которую последователи Малабара отвечали вдвойне ретиво. В тихих стенах храма звучали резкие слова, а потом — дело почти неслыханное на подобных диспутах — в воздухе просвистели кирпичи и камни. Малабар и его сторонники посчитали за лучшее покинуть Баллианхоув. Скинулись всей сектой, опустошили карманы и купили билеты до этой бесплодной пустыни. Вырыли колодец, построили Секвестранс в надежде, что здесь ничто не помешает отправлению их церемоний, — пояснил Хаффли и, оглядевшись, дабы убедиться, что их никто не подслушивает, продолжал: — Но тут, откуда ни возьмись, появились бололо.
— Бололо? Та шваль, что наводнила палаточный городок?
— Нет. Они всего лишь причина появления этой швали. Бололо — автохтоны Гамзы, порода больших, но безвредных квазигуманоидных пожирателей лишайников. И все же они «фундаментальны до абсурда», как выразился Малабар в своем послании, где принимал мое предложение решить проблему.
— Мастер, я не знал, что вы так поднаторели в разрешении конфликтов! — удивился Бандар.
Хаффли слегка растерялся.
— Честно говоря, среди моих достижений подобных талантов не значится.
— В таком случае, может, стоит немного вернуться назад и объяснить, что побудило вас сделать такое предложение…
— Бололо — телепаты, — сообщил ученый. — Но если не считать этого, особого интереса не представляют. Ни сколько-нибудь достойной культуры, ни искусства, ни оригинальных обычаев, ни войн, ни религиозного энтузиазма. В специальной литературе их описывают как абсолютно счастливую, очень скучную и ничем не примечательную популяцию, которая ведет свое небогатое событиями существование в спокойном, безмолвном общении друг с другом. Круглый год они кочуют от одного оазиса пустынной растительности к другому, проводя дни в поедании лишайников, если не считать коротких перерывов на усилия по продолжению рода бололо. И даже этот процесс, как утверждают, отличается спокойствием и неторопливостью.
— И все же огромные толпы людей проделали такой путь специально, чтобы увидеть, как пасутся бололо? — озадаченно пробормотал Бандар.
Хаффли покачал головой:
— С тех пор как гидроманты Малабара обосновались поблизости от одного из их пастбищ, телепаты повели себя необычно: бегают, принимают странные позы, ни с того ни с сего обнимаются, получая в ответ либо такое же приветствие, либо удар в живот. Все это вполне безопасно, поскольку они совершенно неприспособлены для того, чтобы по-настоящему покалечить друг друга. Хотя по-своему они сильны, но ни клыков, ни когтей вы у них не найдете. И представляешь, все эти непонятные явления происходили, когда бололо оказывались вблизи гидромантов. Но как только они поедали весь годичный урожай вики, или что там еще их привлекало, сразу пускались в путь. И по мере того, как увеличивалось расстояние между ними и Секвестрансом, их поведение постепенно становилось прежним. Никаких странных выходок.
Слушая речи наставника, Бандар все отчетливее сознавал, как тот волнуется.
— Мастер, — спросил он, — вы хотите сказать, что происходило нечто вроде межвидового переноса?
— Ну, я бы так не утверждал, — возразил Хаффли, нервно кусая губы. — Достаточно сказать только, что имеются отдельные признаки. Мы здесь для того, чтобы провести наблюдения и прийти к определенным заключениям.
— Но это неслыханно! — охнул Бандар. — Это означало бы… — он громко сглотнул, пытаясь увлажнить внезапно пересохший рот, — сверхновую информацию!
Лицо Хаффли дернулось. Старик явно разрывался между радостным возбуждением и смертельным ужасом. Что же, для данной ситуации это вполне естественно. С незапамятных времен ни один человек не добавил ни грана сверхновой информации в обширное хранилище знаний Института.
Ученые даже остановились, чтобы по достоинству оценить масштабы перспектив. Они так увлеклись, что едва заметили, как кругленький человечек, сильно благоухающий сногсшибательным спиртным и известный как Ред Абандон, наткнулся на них и, отскочив, словно баскетбольный мяч от щита, поспешил прочь. Достойная пара возобновила путь к отелю «Сплендор».
— Значит, мы здесь не для того, чтобы решать проблемы гидромантов, хотя именно в ожидании этого они и оплатили наш проезд?
— Поиск истинных знаний иногда требует от ученого дерзких маневров, — изрек Хаффли. — Воображаешь, что первые исследователи Общего занимались крючкотворством и придирались к каждой мелочи?
— Полагаю, они рисковали собственной индивидуальностью, а не чужим богатством, — заметил Бандар.
Наставник бросил на ученика взгляд, исполненный весьма откровенного отношения к высказыванию последнего, после чего Бандар мигом притих и без дальнейших возражений показал на окружающий хаос:
— И как все это возникло?
Хаффли поведал: после того как бололо три года подряд появлялись и исчезали, новости об их чудаковатых выходках достигли отдаленного шахтерского поселка Хаплик, где как раз в это время бум, возникший по поводу открытия поверхностных залежей олдерита, стал постепенно затихать. Импресарио Рал Базуан, чей опыт работы в шоу-бизнесе был обратно пропорционален жалким остаткам его совести, как раз задержался в поселке, оказывая шахтерам услуги, которых те так жаждали в свое свободное время: крепкие напитки, азартные игры и сговорчивые партнерши. Но по мере того как падали доходы, Базуан решил поискать новое место применения своим талантам, опасаясь, что придется сильно потратиться, если нужда заставит его труппу перебираться в другой мир. Вот тут и подвернулись бололо.
— Он послал людей собрать лишайники в следующей точке миграции бессловесных созданий и перенести урожай в раздаточные пункты, устроенные в природном амфитеатре неподалеку отсюда. Бололо, сообразив, что еда имеется в избытке, не тронулись с места. Базуан же оставил рядом с кормушками горы костюмов и театральных декораций. Бололо, души которых к тому времени были уже замутнены человеческим бессознательным, взяли все это и стали разыгрывать мифы и ар-хетипичные ситуации. И пока эти бедняги страдают и мучаются на созданной самой природой сцене, Базуан возит туристов бесплатно на них поглазеть, — продолжал распространяться Хаффли. — И получает немалую прибыль, когда туристы возвращаются в его заведение выпить, повеселиться и поиграть в карты. Среди пресыщенных и скучающих его предприятие весьма популярно. Теперь они съезжаются сюда даже из других миров, заодно с бездельниками, прихлебателями и любителями поживиться за чужой счет, чьи извращенные аппетиты легко удовлетворить в подобных местах. Вот потому здесь вырос городок, ставший тяжким испытанием для обитателей Секвестранса.
Мягкие руки Хаффли встретились и разошлись в жесте смиренного сочувствия несчастьям других.
— Но все это вместе взятое представляет неслыханную возможность для двух членов Института.
Институт исторических исследований был основан на Старой Земле, в городе Олкни, десятки… а по словам некоторых, сотни или тысячи лет назад с целью изучить и задокументировать коллективное бессознательное человечества.
Освоив малоизвестные или почти забытые ментальные методики, отцы-основатели Института научились проникать за пределы своего индивидуального личного бессознательного и входить в гигантскую
