гречку.
Человечество сумело победить ОРЗ и одолеть ангину, но на смену им пришло заболевание новой эры — информационный насморк. Прямой вопрос, обращенный к больному, мог вызвать у того непроизвольный выход в Сеть. Добравшись до необходимого ресурса, несчастный принимался пересказывать всю информацию, связанную с вопросом. Приступы могли быть разной степени тяжести: от обычного кашля до инсульта.
«Потрясающе, — подумал Севрюгин. — Агрессивный лост-пара-ноик в качестве пилота, а теперь еще инфоман. Не экспедиция, а какой-то паноптикум!»
Полин потрогал спину. Скривился.
— Черт! Больно. Ты зачем туда бил? — напустился он на робота. — Мог повредить компьютер!
Аркаша убрал часть сенсоров в корпус, а голову-клюв возмущенно отвернул в сторону, отчего сделался похож на обиженную птицу. Дальнейший путь они проделали в молчании.
— Вон тропинка на базу. Тут рядом, не заблудитесь. Ваша палатка номер семь. — Полин указал на проход между красными стволами. — А мы — на раскоп.
Палатки располагались буквой «П». Аккуратные блоки из белого материала. Последнее слово в туристической индустрии — они не только поддерживали внутри необходимую температуру, но были совершенно непроницаемы для внешних воздействий. Умная ткань палаток могла принимать различные формы, в зависимости от программы превращаясь то в кабинет ученого, то в гнездышко для новобрачных.
В центре импровизированного двора было устроено кострище. Сейчас огонь не горел, и расставленные по кругу скамьи пустовали. Чуть поодаль темнел колченогий мангал. Константин направился к палатке под номером 7. Он уже хотел войти, как вдруг услышал доносящиеся из соседнего шатра крики. Виной тому, что звуки проникали вовне, был небрежно отброшенный клапан. Севрюгин невольно прислушался.
— …Не можешь решиться… слабак… я лечу черт знает куда, а ты…
— первый голос явно принадлежал женщине, второй был низкий, рокочущий, в нем чувствовались сила и скрытое раздражение. Мужчина говорил слишком тихо, и слов было не разобрать.
— В таком случае, прощай! — взвизгнули в палатке, громко и отчетливо, как будто от самого входа. Не желая быть увиденным, Константин шагнул в тамбур собственной палатки, однако продолжал наблюдать за происходящим через оставленную щель. Не успел он скрыться, как из соседнего шатра вырвалось чрезвычайно расстроенное загорелое создание, все в слезах и облаке летящих рыжих кудрей. Незнакомка гордо вскинула голову и устремилась прочь из палаточного городка.
«Хороша», — подумал Севрюгин, разглядывая стройные ноги и упругие ягодицы, едва прикрытые узкой полоской купальника.
Усилием воли он заставил себя отвернуться от загорелых прелестей юной скандалистки. Заблокировал полог, подключился к операционной системе лагеря. Помедлил, выбирая интерьер. Наконец решился и активировал одну из конфигураций. В тот же миг помещение за тамбуром преобразилось.
— Подождите, пока ваши апартаменты окончательно загрузятся, — пропел звонкий голосок, и почти сразу же послышалось веселое: — Добро пожаловать!
Севрюгин вошел, с удовольствием отмечая качество проработки деталей, заметил душевую и решил оставить дальнейший осмотр территории на потом.
Упругая пленка «Reebok», заменявшая ему одежду в полете, утратила плотность и быстро растворилась, оставив в воздухе мимолетный аромат хвои. Горячая струя воды наконец добралась до тела.
По завершении водных процедур Константин насухо вытерся мягким полотенцем и тут же отправил его в отверстие деконструктора. Вышел в комнату, на мгновение остановился перед зеркалом: невысокий крепкий мужчина, удлиненное лицо, острый подбородок, серые глаза, седые волосы до плеч, веке в XXII ему дали бы бодрые пятьдесят, не больше — с наслаждением опустился в кресло, снова связался с системой. Скопировал и распаковал файл с одеждой. Бегло просмотрел список, все ли взял. Носки, как обычно, остались дома. Зато шорты, гавайские рубашки и шлепанцы имелись в избытке. Севрюгин хотел было заказать сразу все недостающее, но жизнерадостный голосок сообщил, что картридж с наноматериалом подходит к концу. Свежескормленное системе полотенце погоды не делало. Пришлось ограничить аппетиты.
Он как раз надевал чуть тепловатую после синтеза рубашку, когда система разразилась оглушительной соловьиной трелью звонка.
— Впустить, — скомандовал Севрюгин.
Как только команда была выполнена, полог отлетел в сторону, и внутрь ворвался долговязый, худой, загорелый дочерна бородач. Из одежды на нем были рубашка с коротким рукавом, белая кепка и плавки. На ногах красовались чрезвычайно пыльные ботинки неопределенного цвета.
— Что вы сделали с О'Райли? — прогремел вошедший. — Он словно побывал на том свете!
— Ничего особенного, — пожал плечами Севрюгин, — мы просто поговорили.
— Хватит паясничать! Вы применяли к нему лингва магнус!
— Вот мы с вами и встретились, доктор Гогенгейм, — улыбнулся Севрюгин.
— Вы не имели никакого права использовать это. Слышите, никакого! Ни один статус не позволяет…
— Лучше объясните, какие полномочия позволяют допускать лос-та к пилотированию унибота? Зачем он вообще здесь? — парировал Севрюгин.
— Отец был против, — мрачно сказал Гогенгейм и, как видно, разозлившись на то, что открылся незнакомому человеку, снова перешел в атаку. — Так зачем же мой достопочтенный бессмертный папаша- небожитель послал вас?
— А с чего вы взяли, что меня отправил на планету ваш отец?
— Опять кривляетесь? Впрочем, извольте — объясню. Опустим идиотские страхи О'Райли. Он вечно несет что-то о зонах и полиции. Конечно, вы с проверкой. Но не из ученого совета. Эти самовлюбленные индюки никогда не забывают перечислить в уведомлении все свои замшелые регалии. В вашем файле написано просто «специалист», а уровень доступа выше 96, то есть вы не имеете права изучать мое нижнее белье, но все остальное должно быть в вашем полном распоряжении. Безликий специалист, владеющий лингва магнус, с доступом правительственного уровня не может быть никем иным, кроме как функционером «Ретротех Технолоджис».
— Что ж, ваше нижнее белье и так на виду, — Севрюгин указал на плавки, — а всем остальным я, пожалуй, займусь после обеда.
— Столовая в шестой палатке, — буркнул Гогенгейм. Было видно, что он решил временно отступить, но до конца не сдался. — Ходите, где хотите, гражданин, но не мешайте работать. Терпеть не могу бесполезных людей.
В столовой было пусто и солнечно. Севрюгин разместился в уголке у окна. Вызвал меню, отстучал на обшарпанной столешнице короткий заказ. Сенсорная панель мигнула, материализуя приборы, а еще через мгновение перед Константином исходила пряным паром тарелка темно-бордового, восхитительно густого борща. Путешественник с удовольствием намазал горбушку «Бородинского» чесноком, зачерпнул изрядную порцию ослепительно-белой сметаны и аккуратно опустил ее на дымящуюся поверхность ароматного варева. Теперь немного черного перца, кусочек прозрачного, со слезой, сала на язык и заиндевевшую рюмку «Первопрестольной» — быстро, но не резко, в самое нутро. Ах!
Автоповар оказался на удивление хорошо отлажен для археологической столовой. Вкусовые качества блюд были на высоте. Но еще большее удивление Константин испытал, когда система, отключаясь, вместо обычного «Приятного аппетита, гражданин!» выдала цветистую фразу на украинском.
Причина такого необычного явления обнаружилась через несколько минут. Ее, а вернее, его звали Остап Журибеда. Огромный, шумный, веселый, он вошел и тут же заполнил собой все небольшое пространство столовой. Он бродил вокруг Севрюгина, задевая столы и натыкаясь на табуреты, шевелил пышными усами, энергично жестикулировал, постоянно шутил и сам же громогласно смеялся над собственными остротами.
