отнести Ивана Наумова. В его рассказе 'Силой и лаской' фантастический антураж — нанотехнологии, космические грузоперевозки — служит в качестве предлога для разговора 'о странностях любви'. Автор задается вопросом: имеет ли право на любовь человек, чьи душа и интеллект обращены к небу, человек, у которого практически нет возможности ответить с той же силой чувств?
Этот рассказ можно было бы назвать лучшим, если бы в сборнике не было трех других, равноценных ему. Прежде всего, надо назвать рассказ Анны Семироль «Мари». Он с удивительной точностью укладывается в жанр авторской сказки и даже может служить своего рода образцом: основной художественный смысл, антураж, психология и лексика персонажей — все приведено в строгое соответствие друг с другом. Хорош рассказ Катерины Довжук 'Мадам Шатте выходит замуж' — милая абсурдистская вещица в последнем абзаце буквально переворачивается с головы на ноги, превращаясь в тонко сделанную вариацию мифа о Пигмалионе и Галатее. Точно так же до самого финала балансирует миниатюра Анны Игнатенко 'Букет для убийцы', посвященная взрослению. Становясь зрелым, человек 'расстреливает детство', чтобы расстаться с его милыми миражами и принять на себя ответственность за себя самого, за близких. Выглядит это порой страшно. Однако… достойно ли осуждать взрослеющего человека, с кровью выкарабкивающегося из кокона инфантилизма?
Сборник — ровный. Пять безусловно сильных текстов, один или, может быть, два срыва, прочее — крепкие середняки.
Рэй Брэдбери
ЛЕТНЕЕ УТРО, ЛЕТНЯЯ НОЧЬ
Москва — СПб: Эксмо — Домино, 2010. - 256 с.
Пер. с англ. Е. Петровой.
(Серия 'Интеллектуальный бестселлер').
10 000 экз.
После публикации в 2006 году повести 'Лето, прощай' казалось, что Брэдбери навсегда простился с городком Гринтаун, штат Иллинойс, некогда ставшим ареной действия 'Вина из одуванчиков' и 'Что-то страшное грядет'. Однако в 2008-м в США была издана подборка рассказов, связанных с этим вымышленным городом и с героями предшествующих книг. Среди персонажей сборника можно найти и Дуга Сполдинга, и его брата Тома, их дедушку с бабушкой. Некоторые из рассказов были опубликованы в разные годы, другие — прежде не издавались никогда. Любопытно, что лучше всего запоминаются именно эти тексты. Да и в целом рассказы не составляют единого цикла или тем более связного повествования. Это фрагменты мозаики, позволяющие читателю глубже воспринять психологическую атмосферу Гринтауна.
Самой яркой приметой стиля позднего Брэдбери является сочетание лирического и иронического начал. В 'Летнем утре, летней ночи' лирика явно торжествует. В отличие от 'Лета, прощай', где все события повести связывало чувство ускользающего времени, неудержимого и неостановимого хода жизни, рассказы нового сборника объединяет тема любви. От самого раннего пробуждения этого чувства во 'Все лето в одну ночь' и 'Всякое бывает' до его закатной вариации, соединяющей стариков, находящихся близ последнего порога в 'Туда и обратно'.
Перелистнув последнюю страницу сборника, читатель может риторически вопросить: 'А где же в рассказах фантастика?'. Ее там действительно почти нет. Она растворена в атмосфере текстов, создавая легкую ауру нереальности вокруг всего, происходящего в 'Летнем утре, летней ночи'. Перед нами именно та форма фантастического, которую так полюбили первые читатели 'Вина из одуванчиков'. Ее легкое присутствие — отличительный знак творчества великого американского писателя.
Юрий Бурносов
РЕВОЛЮЦИЯ. Кн. ПЕРВАЯ: ЯПОНСКИЙ ГОРОДОВОЙ
Москва: АСТ, Популярная литература, 2009. - 256 с.
(Серия 'Этногенез')
70 000 экз.
Настоящий приключенческий роман сегодня большая редкость. Авторов, избравших это направление, можно по пальцам пересчитать. Тем приятнее встретить книгу, в которой НФ и приключенческая составляющие образуют вполне гармоничный союз.
В качестве отправной точки для исторической и событийной трассы избрано посещение цесаревичем Николаем загадочной земли Ямато. Автор, оперирующий такими тонкими понятиями, как. предопределение, протягивает цепь взаимосвязей между неприятным происшествием, постигшим будущего императора в Стране восходящего солнца и драматическими событиями, потрясшими Россию в начале XX века.
В полном соответствии с идеей проекта силам будущего пассионарного толчка способствуют таинственные фигурки животных. На сей раз это сверчок и скорпион. Неявное противодействие двух насекомых обуславливает индукцию центральных сюжетных линий. На одной дороге стоит бывший японский городовой Цуда Сандзо, ведущий незримую войну с далекой Россией, на другой — русский поэт и путешественник Николай Гумилёв. Герои действуют независимо друг от друга и совершенно по-разному. Гумилёв — самостоятельный, волевой и смелый человек, эдакий русский Индиана Джонс. Цуда Сандзо, напротив, похож на пущенную в цель стрелу, послушное орудие в руках неведомых сил. Вместе с тем складывается ощущение, что и поэт, и бывший полицейский обслуживают один и тот же великий механизм, действие которого способствует осуществлению глобальных исторических процессов.
Что ж, альтернативно-историческая игра для Бурносова не внове (вспомним хотя бы его роман 'Чудовищ нет'). Будем надеяться, что хороший литературный темп, взятый писателем в стартовой книге нового цикла, сохранится в последующих частях.
Чальз Стросс
ТАЙНАЯ СЕМЬЯ
Москва: АСТ, 2010. - 347 с.
Пер. с англ. О.Колесникова
4000 экз.
Британский фантаст Чарльз Стросс, до этого известный российским читателям по рассказам и двум космическим операм из цикла 'Небо сингулярности', после публикации на русском языке романа 'Семейное дело' предстал в совершенно иной ипостаси. Здесь он продемонстрировал дар сочинителя авантюрных фантастических историй, основанных на запутанной и мелодраматичной интриге.
Роман рассказывал о группе людей, связанных родственными узами и способных путешествовать между двумя параллельными мирами — нашим и «соседним», застрявшим в вечном средневековье.
Во второй книге цикла 'Торговые короли' Стросс попытался усложнить схему фантастического детектива, отработанного в первом романе. Сделал он это, введя в картину смоделированной Вселенной еще один параллельный мир, куда попадает Мириам. Только теперь это уже не просто царство средневековой дикости, а некая альтернативная реальность, в которой не случилось ни Войны за независимость американских колоний, ни Великой французской революции. Поэтому прогресс здесь сильно
