Все четверо легли в амортизирующие кресла в командирской рубке. У троих были свои особые обязанности, которые нужно выполнять в условиях перегрузок.
И только у Эряи не было никаких обязанностей.
Свен включил аварийные двигатели. “Фиалка” рванулась вперед, людей вдавило в кресла. Еще несколько минут они пытались разговаривать, обсуждая, что могло произойти с людьми на Отшельнике. Испортился передатчик? Но за это время его сто раз могли отремонтировать. Прорвалась сельва? Это было маловероятным, но возможным. Других объяснений просто не приходило в голову.
– Это могла быть только сельва, - сказал Свен.
– С баз оказали бы им помощь, - не то возразил, не то поддержал его Генри.
– Они могли эвакуироваться с Центральной на какую-нибудь базу, - предположил Эрли.
– Нет, - едва разжимая рот, сказал Николай. - Сельва - это ерунда. Что-то другое…
Непомерная тяжесть налила тела. Стоило больших усилий, чтобы пошевелить пальцем или удержать подбородок. Челюсть все время отвисала. Под глазами появились мешки. Особенно плохо приходилось Эрли.
Последней его мыслью было: “Что за люди эти космолетчики?!” Он потерял сознание.
Эрли очнулся через восемь часов, когда на короткое время наступило блаженное состояние невесомости. С кресла встал только Николай Трайков, чтобы влить в рот обессилевшему журналисту несколько глотков горячего бульона.
– Что со мной? - прошептал Эрли.
– Ты был без сознания. Но так лучше. Так ты сумеешь перенести это. Все будет хорошо.
Остальным было не до еды и воды. А затем началось торможение. Еще восемь часов с тройными перегрузками.
На протяжении всего полета связь с Отшельником установить так и не удалось.
Когда перегрузки кончились, Отшельник в обзорном экране был похож на огромный арбуз, занимающий четверть экрана.
Центральная - располагалась на самом экваторе. “Фиалка” приближалась к ней со стороны северного полушария, затянутого полупрозрачной дымкой. Эта дымка, казалось, состояла из искусственных радужных колец, параллельных широтам Отшельника.
До поверхности оставалось около двух тысяч километров, до базы - около четырех тысяч.
И вдруг началось что-то странное. Первым это заметил Свен, чувствовавший малейшее движение своего корабля. Нос “Фиалки” начал медленно подниматься вверх. И сразу же начались перегрузки, корабль резко тормозил.
Он не подчинялся воле человека.
“Фиалка” словно вдавливалась в мягкую, пористую резину, словно сжимала гигантскую пружину.
Все произошло так быстро, так внезапно, что никто из людей не успел ничего сделать. Никто, даже Свен, не успел вмешаться.
На высоте около полутора тысяч километров корабль повис, ничем не поддерживаемый, потому что двигатели были выключены. Повис на мгновение, а затем начал падать, но не вертикально вниз, а куда-то вбок, градусов под сорок пять к поверхности Отшельника.
Это было беспорядочное кувыркание, словно “Фиалка” катилась с горы.
Свен все-таки выбрал момент и включил двигатели ракеты. “Фиалка” свечой рванулась вверх и, пройдя километров сто, стала замедлять движение.
С людьми ничего страшного не произошло, даже Эрли не потерял сознания.
– С чем нам удалось так мило столкнуться? - зарычал Свен.
– Мы ни с чем не столкнулись, - уверенно заявил Николай. - На такой высоте над Отшельником не может быть ничего.
– Метеор? - неопределенно вставил Генри.
– Нет. В системе Севана почти нет метеорных потоков.
– Почти - это значит все-таки есть.
– У “Фиалки” нет внешних повреждений, - сказал Николай. - Я проверил. Киберискатели повреждений нигде не обнаружили.
– Надо садиться, - сказал все время молчавший Эрли. - С “Фиалкой” разберемся позже.
– Черт возьми! - вырвалось у Генри, и он отвернулся. - Я не могу поверить, что с ними что-то случилось.
Свен повел корабль на юг к экватору и, только когда он повис над Центральной на высоте полутора тысяч километров, медленно, очень медленно начал опускать корабль. По его приказу никто не выключал круговых амортизаторов.
Связи с Центральной по-прежнему не было. Генри Вирт обшарил весь диапазон частот, применявшихся для местной связи на Отшельнике, но эфир молчал.
Корабль опускался. Двухсотметровая сигара медленно вибрировала. До поверхности оставалось пятьсот километров, триста, сто…
Пятно Центральной было уже видно невооруженным глазом.
Пятьдесят… Двадцать… Десять…
Три… Стали видны отдельные детали построек Центральной. Километр… Двести метров… На такой высоте хорошо было бы видно людей… Чуть заметно вздрогнул корпус корабля. Из “Фиалки” выдвинулись амортизаторы, и корабль лег горизонтально.
Космодром был пуст, “Фиалку” никто не встречал.
– Сели, - глухо сказал Свен. - Что дальше?
Ему никто не ответил. Эрли прикоснулся к одной из чуть выступающих из подлокотника цветных кнопок. Круговые амортизаторы разошлись в стороны, и кресло мягко опустилось. Эрли встал. В голове у него что-то шумело, сдавливая болью виски.
Тошнота подступала к горлу. Неуклюже, на несгибающихся, ватных ногах, не оглядываясь на Свена, пошел он к двери отсека управления, за ним - Генри Вирт.
– Николай! - крикнул Свен. - Всем надеть скафандры и взять бластеры…
– Бластеры! - чертыхнулся Трайков. - Здесь же все пусто. Зачем нам бластеры?
– Этого я не знаю. Кто-нибудь знает, что здесь произошло? - ответил Свен. - Все равно. Подъемник я заблокировал. Возьмем сначала пробы воздуха. - Через минуту он сообщил: - Состав воздуха обычный. Выйдем все вместе. Ничего не предпринимать и не делать глупостей. Словом, мы не знаем, что здесь произошло, и поэтому должны быть осторожны.
Генри Вирт и Николай Трайков первыми выскочили из командирской рубки. Эрли понимал, что ему не следует проявлять инициативы. Они хоть знают, что здесь было раньше, а он и этого не представляет.
Размытые пятна светильников проносились мимо. Пол под ногами глухо пружинил. Свен заскочил в камеру, где хранилось оружие. Но им так давно никто не пользовался, что, порывшись несколько секунд, Свен выскочил обратно в коридор, так ничего и не взяв с собой.
Первым спрыгнул на плиты космодрома Генри и бегом кинулся вперед. В километре от “Фиалки” виднелся купол Центральной станции с вычурными пристройками, пандусами,
