понимает правил игры, но я вижу, как по-детски блестят его глаза. Он громко радуется, когда кто-то красиво кладет шар в лузу. Он кричит 'Вау'! - единственное из трех английских слов, которое почему-то не забыл.
Самое главное - он никогда не плачет. Он искренне любит эту жизнь.
Иногда я ему завидую.
Дмитрий Скирюк. Пыль на ветру :(
Аннотация:
Безработный механик, американец русского происхождения Майк Северцев нанимается на работу в крупную корпорацию, разработавшую новую компьютерную игру с участием боевых роботв. Вместе с несколькими напарниками он приезжает на подземную базу в пустыне, где выясняется - его задача проводить ремонт вышедших из строя роботов.
От автора
В своё время меня очень увлекла идея романа Орсона Скотта Карда «Игра Эндера», где мальчика, талантливого игрока, под видом компьютерной игры заставили выиграть настоящее звёздное сражение. Это было потрясающе, но верилось в это как-то с трудом. Но лет пять назад я сам купил компьютер, тесно познакомился с индустрией компьютерных игр и убедился, что это действительно впечатляет. В 2002 году я слегка устал и от фэнтези, и от компьютерных игрушек, у меня руки чесались написать что-нибудь в стиле техно-триллер или киберпанк. Однако в итоге получилось что угодно, только не киберпанк и не техно- триллер. Когда возник замысел написать роман, где главным героем был бы ремонтник боевых машин, я сразу решил, что дело будет происходить в Штатах, а парень будет из русских - этот «эффект иностранца» объяснял бы, почему он подмечает то, на что другие закрывают глаза (в принципе, это мог быть пуэрториканец, но пусть тогда о нём пишут пуэрториканцы, а мне это неинтересно). Сперва я хотел описать игру во вселенной Mechwarrior, но, познакомившись с ней поближе (сам я никогда в неё не играл), пришёл в ужас от количества кланов, законов, традиций и боевых механизмов. Пришлось изобретать что-то своё. Я бодро написал почти треть книги, когда с удивлением обнаружил, что всё закончилось. Нет, конечно, можно было дальше «крутить динамо» - описывать приключения, перестрелки и то, как умный русский спасает толстых глупых янки, но этого добра у нас и так предостаточно. В литературе есть закон - нельзя продолжать действие, когда основная интрига кончилась, а всё, что я хотел сказать этой вещью, я уже сказал. Даже обидно, что я так тщательно выписывал характеры персонажей, продумывал историю… Но нет худа без добра - в итоге получилась крепкая, добротная повесть, а в моём багаже не так уж много повестей. По логике вещей, надо было назвать её Dust on the wind, с отсылкой на песню группы Kansas, но я не рискнул.
Роман Афанасьев. Вечер теплый, вечер талый
Зеленая поляна купалась в лучах солнца. Огромные деревья, стоявшие по краям, хранили ее покой как часовые. Было тихо и благостно. Шевелиться не хотелось, и потому он просто лежал в центре этого зеленого великолепия и смотрел в чистое синее небо.
Но вдруг что-то неуловимо поменялось. По лицу скользнула тень и над ним склонилась прелестная женская головка. Он моргнул, но видение не исчезло, осталось прежним: золотые кудряшки волос, черные длинные ресницы, голубые глаза и чувствительные алые губы. Девушка лет шестнадцати, не больше. Щечки пылают утренней зарей, глаза распахнуты так широко, что кажется - это второе небо.
– Ты кто? - спросила она.
Он снова моргнул. Потом шевельнул непослушными губами и робко, сомневаясь, выдохнул:
– Человек.
– Так не бывает! - девушка звонко рассмеялась. - Какой же ты человек? Они все страшные…
Он закрыл глаза, надеясь, что мираж пропадет. Так не хотелось сходить с ума. Хотелось вернуться к созерцанию синего бездонного неба и плыть вместе с облаками за горизонт, в темную даль…
Его тронули за плечо и глаза открылись сами собой. Девушка по-прежнему стояла рядом и разглядывала свою находку. Тогда он перевернулся на живот, поморщился от боли в пояснице и поднялся на ноги.
Вокруг раскинулся зеленый сказочный лес, а он стоял посреди этого чуда на залитой солнцем поляне рядом с прекрасной девушкой, напоминавшей ангела.
– Пойдем, - прощебетала она. - Пойдем к нашим! Какой ты забавный…
Совсем девчонка. Белоснежное платье с бретельками на загорелых плечах. Венок из одуванчиков запутался в кудряшках длинных белых волос.
– Ну, пойдем! - она взяла его за руку и потянула.
Он вяло шагнул вперед. Ноги подкосились, задрожали коленки. Перед глазами появился странный туман, и в ушах зазвенела невидимая мошкара.
– Пойдем-пойдем! У нас давно новеньких не было!
Он покорно шагнул вперед, подчиняясь девичьему натиску, и почувствовал себя на редкость неловко. Правая рука была захвачена в плен прелестным созданием, а вот левая противно ныла, словно он потянул связки. И еще оттягивало ее что-то до невозможности тяжелое. Он опустил глаза и увидел автомат. Автомат! Сапоги, гимнастерка, ремень, кобура… Вспомнил! Как все это называется, вспомнил, что это автомат и зачем он нужен. Но остальное… Оно пряталось на самом краю сознания, куталось в темную грозовую тучу и не желало появляться на свет.
Он остановился, нахмурился и темная туча, скрывавшая память, сдержано громыхнула.
'Имя! - подумалось ему. - Какое же имя вертится у меня в голове? Кто я?'
– Кто ты? - снова спросила девушка.
'Кто я?'
– Человек, - повторил он.
Девушка снова звонко рассмеялась и словно в ответ, из грозовой тучи памяти ударила молния, лишая сознания, ослепляя…
В углу палатки, на свернутой грязной шинели лежал человек. Из-под бурого от подсохшей крови халата, бывшего когда-то ослепительно белым, выглядывал китель с погонами капитана. Грудь под халатом ходила ходуном, и на буром фоне проступало свежее мокрое пятно.
– Ближе, - прошептал капитан и он наклонился.
– Как там?
– Отступаем, - у ответа оказался горький вкус, как у слезы, скатившейся в щетину. - Отступаем, Михалыч!
– Все ушли?
– Все.
Врач закрыл глаза и замолчал. Осколок в бедре, в груди, в левой руке, в боку, и еще черт знает где - это все авиационная бомба. Фашисты, бомбя позиции, специально выцеливали медиков, метились в красный крест. Когда начался налет, в полевом госпитале шла операция. Капитан-медик, Самойлов Лев Михайлович, профессиональный хирург, отнимал ногу молодому бойцу Филиппову из второго взвода. Когда стали падать
