– Это все для вашего блага, - сказало оно. - Я был послан на землю, чтобы спасти вас. Впрочем, спасти - не совсем то слово. Вы так прочно устроены, что всегда сможете выкарабкаться сами. Я был послан на землю, чтобы подтолкнуть ваше развитие.
– А в чем моя миссия?
– Охрана. Пройдет еще около двух лет и я внешне стану неотличим от человека, хотя сейчас в это трудно поверить.
– Охрана от кого?
– Я слаб. Я могу очень много по сравнению с человеком, но физически я слаб.
Это как охотник и слон: самый глупый слон имеет шанс убить самого умного охотника просто потому, что он сильнее физически.
– Кто-то захочет на тебя напасть?
– Люди алчны, а за меня дадут большие деньги. Поэтому за мной и за такими как я идет охота. Я не первый. Уже было больше трехсот попыток за последние двенадцать лет.
– И что?
– Никто из них не вырос.
– Веселая новость.
– Я говорю это, чтобы дать тебе выбор. Сейчас ты можешь отказаться, можешь просто выбросить меня из поезда и я исчезну. Сделай это сейчас, пока я не стал слишком опасен. Или останься со мной до конца.
– Я не могу тебя выбросить, - сказал я.
– Почему?
– Я тебя люблю.
– Я тебя тоже люблю, - сказало оно.
– Куда мы едем? - спросил я.
Мы прибыли на место через полтора часа.
Название станции мне ни о чем не говорило. Мы перешли через рельсы и двинулись в сторону, противоположную поселку. Признаться, мне было немножко жутко: дорога не освещалась, половинка луны, спинкой вниз, время от времени серебрила разрывы в облаках и отбрасывала на дорогу мою тень. По правую руку от меня шелестела роща каких-то плодовых деревьев, кажется, грецких орехов, и этот шелест был единственным звуком, нарушающим тишину, кроме, развмеется, моих шагов и звона в ушах. И мне сильно мешали наушники, которые я то надевал, то снимал. Оказывается, уши здорово помогают ориентироваться в темноте - без них сразу становишься беспомощным и испуганным. С каждым шагом мне все сильнее чудилось, что кто-то идет за нами; несколько раз я оборачивался, но никого не видел.
Дорога спустилась к овражку, через который я перешел по узенькому дощатому мостику, нащупывая доску при каждом шаге. Впереди был глухой ночной лес, в который мне предстояло углубиться. Если тебя закопают здесь, - сказал я сам себе, - то в ближайшие сто лет об этом не узнает никто, кроме рыжих лесных муравьев. К счастью, это был всего лишь небольшой лесок. Пройдя его насквозь, я остановился на краю широкого поля.
– Это здесь, - сказало животное. - Не выходи из-а деревьев, нас могут увидеть.
Мы простояли так несколько минут. За это время животное задало мне всего пару вопросов, касающихся окружающего пейзажа.
– Все в порядке, - сказало оно, - иди прямо вперед к решетчатым воротам.
Портфель просунешь снизу, а сам перелезешь. Постарайся не поднимать шума. Из охраны здесь всего лишь несколько сторожей и собаки, но собак я усыпил.
– Как? - спросил я, но оно не ответило. Пришлось верить на слово.
Перелезая через ворота, я несколько раз лязгнул цепью, причем сделал это специально: если бы здесь нашлась хоть одна неспящая собака, она бы уже неслась ко мне. Но все оставалось спокойным. Я совсем не хотел оказаться съеденным какой-то дикой псиной в этом захолустье, но, я думаю, что мое животное хотело этого еще меньше.
Итак, мы оказались внутри. К этому времени небо почти очистилось от облаков и лунный свет пробивался сквозь широкую полосу неплотных облачных барашков. То, что я увидел на земле, впечатляло.
– Это военный объект? - спросил я.
– Нет, всего лишь телескоп.
– Но телескопы круглые?
– Это стационарный радиотелескоп: десятки тысяч антенн соединены между собой и смотрят в небо. Они занимают целое поле. Отсюда я передам сигнал.
– Ты уверен, что это не военный объект?
– Абсолютно. Здесь максимум четыре человека охраны. И они в разных концах поля. Если ты не сумеешь с ними справиться, я тебе помогу. Достанешь меня из сумки; этого хватит.
– Ой ли?
– Мне достаточно будет посмотреть им в глаза. Они почувствуют то же самое, что чувствует хищник в человеческом взгляде, но в тысячи раз сильнее.
– Ты хочешь сказать, что они оцепенеют или будут парализованы?
– Я не причиню им вреда, если ты спрашиваешь об этом.
Я спрашивал не об этом, но уточнять не стал.
– Подожди меня здесь.
И оно полезло вверх по стене. Это была обыкновенная кирпичная стена, но лезло оно так же свободно и быстро, как кошка лазит по дереву. Ночь была прохладной и к его возвращению я замерз. Я сел на траву и смотрел на небо. Оно подошло ко мне сзади и потерлось о ногу.
– Ну как? - спросил я.
– Здесь не получится. Прийдется идти в центральный корпус.
Оно вошло через форточку и открыло дверь изнутри. Несколько раз я спотыкался о стулья, но к счастью, сильного грохота не произвел. В комтатах были видны лишь контуры оконных рам, за неплотными занавесями. Какие-то деревья и кусты снаружи вполне экранировали свет. Темно, хоть глаз выколи.
– Сиди здесь, - приказало животное и я сел на нечто, напоминающее диван.
Оно занялось делом. Щелкали какие-то кнопочки и зажглось несколько лампочек. Я все ждал, что включится экран компьютера, но так и не включился.
– Ну как? - спросил я опять.
– Сигнал прошел.
– Зачем это?
– Я сообщил о том, что первая фаза пройдена. Теперь я получу коды и включу программу превращения в человека.
– Когда ты их получишь?
– Уже получил. Это информация, модифицирующая генную структуру.
Сейчас наступило время действовать, но я колебался, я тянул время. Мне показалось, что я еще не знаю самого главного. Именно этого момента я ждал целых восемь лет, а теперь я мог пропустить его и тогда все пойдет насмарку. Мне мешала инерция долгих лет правильной жизни, - я стал неповоротлив как памятник.
– Когда ты станешь человеком, что ты дашь людям? - спросил я.
– Только мораль. Ни один пророк не давал большего. Сейчас люди создали мощные и дорогостоящие системы машин. Пройдет немного лет и они станут еще мощнее, умнее и дороже. Все больше решений они станут принимать без участия человека. Тогда встанет вопрос о том, как они должны взаимодействовать с человеком, чтобы не причинить человеку вреда и чтобы человек не повредил их. И этот вопрос окажется сверхчеловечески сложным, потому что построить систему морали гораздо сложнее, чем изобрести какой- нибудь очереденой Windows. Мораль должна будет стать такой же точной наукой, как математика, потому что будет использоваться так же, как математика.
– И ты дашь нам основыне теоремы? - спросил я, вставая с диванчика.
– Зачем ты встал?
