президента. Если бы случилось так, что во всех Штатах сыскался бы только один человек, пригодный на роль секретаря, и если бы этот человек, на свою беду, оказался женщиной, ему - вернее, ей - пришлось бы пойти на транссексуальную операцию, дабы получить эту работу. «Он дурак, - говорила первая леди о своем супруге. - Его ничего не стоит обвести вокруг пальца. Если какая-нибудь сексапильная стерва захочет его охмурить, чтобы потом написать об этом бестселлер, - она это сделает». Личному секретарю было двадцать девять. Помимо исключительных профессиональных качеств, он обладал удивительно подходящей внешностью: невысокий, хрупкий, чуть залысый, с незапоминающимся лицом гарвардского интеллектуала. На любом митинге, на любой пресс-конференции он служил выгодным обрамлением, рядом с ним президент казался выше, крепче и мужественнее, чем был на самом деле. Некоторые даже уверяли, что у президента волевой подбородок, почти как у Керка Дугласа. А злые языки утверждали, что, не будь рядом с президентом секретаря, этой бледной тени, он вчистую проиграл бы последние выборы.
– Дело не терпит отлагательств, - сказал один из вошедших. - Разбудите его побыстрее, Тони.
– Сегодня он спит в бандаже, - проинформировал секретарь и сейчас же проскользнул в спальню. Вообще-то полагалось предварительно постучать в дверь, но на этот раз секретарь пренебрег лишенным смысла ритуалом.
Двое вошедших переглянулись. Последнее время президент частенько спал в противохраповом бандаже - специальном корсете, мешавшем повернуться на спину и захрапеть во всю силу легких. Помогало не очень: лежа на боку или на животе, президент храпел немногим тише, зато по утрам частенько жаловался на плохой сон.
Тем лучше. Проще будет восстать ото сна посреди ночи.
Само собой разумеется, в спальне стоял телефонный аппарат, но разбудить президента телефонным звонком удавалось нечасто. К счастью, никто из репортеров, обожающих писать о том, что президент относится к своим обязанностям спустя рукава, еще не пронюхал об этом.
– Теряем время, - тихо сказал один из посетителей.
– Спокойнее, Дон, - столь же тихо отозвался второй. - Думаю, у нас есть фора. Минутой больше, минутой меньше - какая разница?
– На минуту бы я согласился. Десять минут - это уже из рук вон. Сколько нужно времени, чтобы вскочить с койки?
– Тебе или ему?
– Не понимаю, - пробормотал первый, - как он служил в армии?
– Жалеешь, что не ты был его сержантом? - подколол второй.
– Еще как.
– Можно я скажу ему об этом?
– Это будет последнее, что ты скажешь в жизни.
Оба ухмыльнулись. Пошутили - вот и ждать легче. Минут через пять из дверей спальни появился заспанный президент в пижаме. Следом вышел секретарь и, миновав дверной проем, сейчас же подался в сторону, избегая неуместной аллюзии с конвойным и конвоируемым. Умный подчиненный схохмит тогда, и только тогда, когда этого желает шеф, причем сделает это так, чтобы не показать шефу свое превосходство в остроумии. Половина шуток, которые президент произносил с трибуны и искренне считал своими, на самом деле не была сочинена ни им, ни спичрайтерами, а принадлежала секретарю.
– Привет, Дон, - сказал президент, стараясь подавить зевок. - Как дела, Колин? Что-нибудь экстренное? Террористы…
– Террористы ни при чем, Джордж, - сказал госсекретарь.
– Что же тогда? Ну, я слушаю… Это так трудно выговорить, а?
Двое переглянулись. Оба жалели, что не условились, кто возьмет на себя труд первым проинформировать президента. И кого президент немедленно заподозрит в остром приступе умопомешательства.
– Это действительно трудно выговорить, - сказал министр обороны. - Это полный бред. Если бы не данные со спутников, я бы ни за что не поверил. Пожалуй, мне проще показать это, чем пытаться объяснить словами. - Он раскрыл папку.
– Вот и хорошо, Дон, - улыбнулся президент. - Вот и покажите. Что это?
– Снимок, сделанный сорок минут назад из космоса с высоты семи с половиной тысяч миль. Акватория Тихого океана. Узнаете? Это Антарктида.
– Да? - Близоруко сощурившись, президент ткнул пальцем в снимок. - Очень может быть. А это что?
– Новая Гвинея.
– Без сомнения, это она. А это Тайвань?
– Нет, это Филиппины. А вот тут - Гавайи.
– Мне известно, где находятся Гавайи, Дон, - сказал президент. - Гм… А это?
– Тропический тайфун. Не обращайте на него внимания, он достанется Японии. Главное - Антарктида.
– Гм. Вы уверены? Я вижу только большое белое пятно. Просто большая медуза. И вся она в облаках. А это что за хвост торчит?
– Антарктический полуостров, вернее, самый его кончик. Он узкий, поэтому облака над ним снесло ветром. Над остальной частью континента действительно сплошная облачность. Метеорологи считают, что так и должно быть: при контакте теплых океанических воздушных масс с холодной поверхностью всегда начинается конденсация…
– Понятно, Дон. И все же…
– Это не розыгрыш, Джордж, - вставил слово госсекретарь. - И мы не сошли с ума. Нас тоже подняли среди ночи. На данный момент Антарктида действительно находится в центре Тихого океана, нравится нам это или нет. Дон, убери к черту этот снимок, покажи карту.
Несомненно, «карта» выползла из лазерного принтера не более получаса назад. Ее качество оставляло желать лучшего, зато на ней отсутствовал облачный покров.
– Компьютерная реконструкция, - пояснил министр обороны. - Мы предполагаем, что внезапному переносу подверглась вся Антарктическая платформа, то есть материк, шельф и прилегающие острова. Аналогичный кусок океанской платформы оказался как бы вырезан из центра Тихого океана и занял место Антарктиды. Вероятно, данный «обмен» произошел спонтанно и мгновенно. Самое поразительное то, что он, по-видимому, не сопровождался сколько-нибудь значительными катаклизмами. К Западному побережью идет небольшое цунами, предупреждение береговой охране уже послано. Есть связь с нашими базами на тихоокеанских островах… то есть на бывших тихоокеанских, а теперь околополюсных. В южные широты перенесло Маршалловы острова, восточную часть Каролинского архипелага, острова Лайн, Гилберта, Самоа, Фиджи, и я уже не говорю о мелких атоллах. Несколько наших крупных боевых кораблей внезапно оказались в околополюсных водах. Там ничего не могут понять. И мы, кстати, тоже.
– Так-таки и ничего, Дон? - спросил президент, разглядывая карту.
Сейчас он напоминал мудрого учителя, пытающегося заставить двух старательных, но туповатых учеников пошевелить мозговыми извилинами. Растерянный президент - это нонсенс. Снимать привычную маску ради ближайших помощников - чересчур хлопотно. Проще и надежнее позволить маске прирасти накрепко и навсегда.
Журналисты называли его простоватым тугодумом. Он не был согласен с таким определением, но на публике нередко подтрунивал над своим невысоким IQ, обезоруживая самых безжалостных злопыхателей. Всем известно, что дурак, сознающий, что он дурак, на самом деле далеко не глуп. Имиджмейкеры не даром ели свой хлеб.
– Мы пока ничего не можем сказать о причинах феномена, - уточнил министр обороны. - Надеюсь, что когда-нибудь мы получим ответ, но вместе с тем убежден: данный вопрос не является сугубо срочным. Сейчас для нас куда важнее не причины, а следствия и перспективы, вытекающие из нового положения материка.
– Антарктида в Тихом океане, - сказал президент и зевнул. - С ума можно сойти. И смотрите, как раз посередине. Как нарочно. Это что же, бывший полюс теперь на экваторе, да?
– Совершенно верно. Континент перенесся без вращения на девяносто градусов широты. То, что было
