найдутся и получше. С этими словами красавица повернулась спиной к палатке. Роль жены была сыграна превосходно.
Всем своим поведением она словно бы говорила Габорну: «Смотри, будь мы и на самом деле женаты, я поступила бы так же. Я не из тех, кто требует дорогих подарков».
Лицо торговца омрачилось. Уж он то знал, что во всем Рофехаване такими великолепными сосудами могла обладать одна… ну, в крайнем случае, пара купеческих семей.
Красавица потянула Габорна в сторону, и он снова ощутил беспокойство.
Далеко на юге, в Индопале иные женщины нашивали кольца и броши с отравленными иглами. Обычно они заманивали богатых путешественников в гостиницы, где убивали и грабили. Кто знает, может у этой красотки на уме подобная гнусность.
Впрочем, в этом принц сомневался. Быстрый взгляд показал ему что и Боринсон не слишком озабочен. Все происходившее откровенно потешало телохранителя, а ведь он тоже изучал язык телодвижений и никогда не позволил бы себе поставить под угрозу безопасность своего лорда. Девица сжала ладонь Габорна еще крепче. Значило ли это, что она претендует на полное внимание с его стороны.
— Простите, если я кажусь вам чересчур фамильярной, — промолвила она. — Но бывало ли с вами так, чтобы увидев кого-то издалека вы почувствовали, как у вас екнуло сердце.
Прикосновение волновало Габорна. Ему захотелось проверить, действительно ли эта незнакомка влюбилась в него с первого взгляда.
— Нет, такого со мной не случалось, — сказал он, покривив душой. Однажды ему довелось полюбить девушку, едва увидев ее.
На безоблачном небе светило ясное солнце. Теплый, ласковый ветерок доносил с лугов у реки сладковатый запах свежескошенного сена. Хотелось жить и радоваться жизни, да и можно ли было в столь чудесный день чувствовать себя иначе.
По гладкой брусчатке улицы двигались сквозь толпу полдюжины босых цветочниц, звонкими голосами зазывавших покупателей. Все они, поверх выцветших белых платьев, носили белые фартуки, и каждая одной рукой приподнимала свой передник за середину, образуя некое подобие мешка, наполненного пышным разноцветьем — яркими васильками, бледными маргаритками, пунцовыми и чайными розами на длинных стеблях, маками и связками пахучей лаванды.
Габорн откровенно любовался проходившими мимо девушками, их красота приводила его в восторг, словно вид жаворонка в полете. Шесть юных русоволосых красавиц очаровали его — он знал, что никогда не забудет их улыбки.
Его отец со своей свитой стоял лагерем, не более чем в нескольких часах езды отсюда. Он редко позволял сыну бродить по незнакомым местам без надежной охраны, но на сей раз сам предложил юноше совершить небольшую самостоятельную прогулку.
— Ты должен узнать Гередон поближе, — промолвил король. — Эта земля представляет собой нечто большее, нежели ее замки и се воины. Побывав в Баннисфере, ты полюбишь и страну, и здешний народ, как люблю их я.
Молодая женщина сжала руку Габорна еще крепче. Когда принц залюбовался цветочницами, на лбу его спутницы появились тревожные морщинки, и Габорн неожиданно осознал, как отчаянно нуждается она в его внимании. И чуть было не рассмеялся, ибо понял как легко могла она его охмурить.
А поняв, ответил на ее пожатие своим, ласковым, но не более чем дружеским. Теперь он чувствовал уверенность в том, что у него с ней нет и не может быть ничего общего, однако искренне желал ей добра.
— Меня зовут Миррима, — промолвила она и умолкла, предоставляя ему возможность заполнить паузу своим именем.
— Красивое имя для красивой девушки.
— А вы…?
— Меня… восхищают подобные приключения. Надеюсь, что и вас тоже.
— Не всегда, — с улыбкой ответила Миррима, явно настаивая на том, чтобы он назвал свое имя.
Боринсон, остановившийся в паре десятков шагов позади принца, легонько постучал ножнами своей сабли по проезжавшей мимо тележке — знак того, что он намерен покинуть пост у гостиницы и последовать за Габорном. Само собой разумеется, вместе с Хроно.
Миррима бросила взгляд назад.
— Ваш спутник выглядит превосходным стражем.
— Он прекрасный человек, — согласился Габорн.
— Вы путешествуете по делам? Нравится вам Баннисфер?
— О да! Да!
Неожиданно красавица отдернула руку.
— Вы не склонны к тому, чтобы связывать себя обязательствами, — заметила она, повернувшись к Габорну. Улыбка на се лице слегка потускнела. Возможно, ей, наконец, удалось понять, что он на ней не женится.
— Что правда, то правда, — согласился Габорн. — Возможно, это не лучшая черта моего характера.
— Почему же? — спросила Миррима все еще игривым тоном. Она остановилась возле фонтана, над чашей которого высилась статуя Эдмона Тилермана, державшего в руках бочонок с тремя краниками. Вода из бочонка струилась на морды трех каменных медведей.
— А потому, — отвечал Габорн, присаживаясь на парапет и заглядывая в бассейн, — что речь идет не более и не менее как о человеческой жизни.
Испуганные его появлением огромные головастики нырнули в зеленоватую воду.
— Принимая на себя обязательства по отношению к кому бы то ни было я, тем самым, беру на себя ответственность за этого человека. Я предлагаю ему свою жизнь… во всяком случае, се часть. Но и принимая обязательства других людей, я ожидаю от них того же. Чтобы они предложили свои жизни мне. Таковы, по-моему, должны быть обоюдные отношения и… и это определяет мою позицию по поводу всяческих обязательств.
Миррима нахмурилась. Тон Габорна и серьезность его рассуждений открыли ей глаза.
Нет, вы не купец. Вы… вы разговариваете, как лорд. По лицу девушки принц читал ее мысли. Она поняла, что он не принадлежит к дому Сильварреста, не является уроженцем Гередона. Ну что ж, пусть он будет для нее знатным путешественником, чужеземным лордом, вздумавшим посетить эту отдаленную страну — самое северное из королевств Рофехавана.
— И как я сразу не распознала, — промолвила она. — Ведь вы так красивы. Стало быть вы — Властитель Рун и приехали не торговать, а взглянуть на здешнюю землю. В таком случае, скажите, понравилась ли она вам настолько, чтобы вы пожелали обручиться с принцессой Иом Сильварреста?
Габорн не мог не восхититься тем, как легко эта юная женщина пришла к правильному умозаключению.
— Я изумлен тем, как плодородна ваша страна и как силен ваш народ, — ответил Габорн. — Здешний край гораздо богаче, чем представлялось мне прежде.
— Примет ли вас принцесса Сильварреста? — спросила Миррима, присев рядом с ним на край фонтана. Ее по-прежнему одолевало любопытство. Сейчас она наверняка гадала, из какого захолустного заявился этот юный лорд.
Габорн пожал плечами, делая вид, будто озабочен куда меньше, чем на самом деле.
— Я знаю ее только понаслышке, — промолвил он. — Возможно, вам известно о ней гораздо больше. Как считаете, посмотрит ли она на меня?
— Вы красивы, — промолвила Миррима, откровенно оценивая его широкие плечи и падавшие из-под украшенной пером шляпы темно-каштановые волосы. Наверное она уже догадалась, что они недостаточно темны для уроженца Муйатина или любой другой из земель Индопала.
Неожиданно Миррима охнула, глаза ее расширились.
Быстро вскочив, девушка отступила назад, не зная то ли присесть в реверансе, то ли и вовсе пасть ниц.
