имени выставить счет за «Ласточку», — прогудел Ог.
И мы, не дожидаясь следующего вопроса, покинули берлогу лепрекона.
ГЛАВА 3,
в которой все узнают, что не слишком трезвые летуны неспособны не лезть в чужие дела
Жар, поднимавшийся от залива, прогретого за день, заставлял огни Сан-Винсенте дрожать и мерцать. Словно в эту ночь из джунглей прилетели гигантские светлячки и расселись на всех окрестных холмах. Сейчас они казались куда ярче крылышек фэйри, обслуживающих полосы Логова, — ребята старательно светили синим, зеленым и красным, показывая летунам, задержавшимся в небе, место для посадки.
Лишь когда мы оказались на берегу, Ог остановился, засунул руки в карманы испачканного комбинезона и полной грудью вдохнул влажный воздух тропической ночи. Я не спешил начинать разговор — слушал несмолкаемый стрекот пальмовых цикад и песни древесных лягушек. Наконец орк достал кисет, трубку, задумчиво посмотрел на них и убрал обратно, сказав мне совсем не то, что я ожидал услышать:
— Иногда для того, чтобы появился вкус к жизни, следует пройти между небом и землей.
— Ты только что озвучил одну из старых философских мыслей моего народа. Уверен, что у тебя нет родственников среди эльфов?
Ог с сомнением посмотрел на меня и усмехнулся:
— Уверен. Никто, кроме меня, не способен терпеть ваше заносчивое племя.
— За это стоит выпить. — Я предложил ему рома, но компаньон жестом показал, что не собирается изменять своей любви к виски.
Начался отлив. По белому влажному песку деловито засуетились в поисках поживы большие бледно-желтые крабы. Завидев нас, они бросались врассыпную, раздраженно щелкая клешнями. Ог проводил одного из них задумчивым взглядом:
— Нам придется на время забыть о веселых пирушках. Как бы не пришлось крабов ловить.
Едва речь зашла о нашем невеселом финансовом положении, вкус рома потерял все свое очарование.
— Дела не так плохи. Да и крабов нельзя назвать невкусными. А насчет пирушек… Не помню за последнее время ни одной. Мы только и делаем, что пашем. Налетали девять тысяч часов за неполных два года. Но с деньгами скоро будут проблемы. Ты совершенно прав.
Какое-то время мы шагали молча.
Не задерживаясь, прошли мимо перевернутых лодок, длинных и пропахших рыбой. Свернули в город. Этот район славился кабаками, игорными заведениями и публичными домами на самые разные вкусы. Здесь можно было встретить ловцов удачи, наемников, контрабандистов, собирателей тростника, искателей сокровищ, продавцов магических товаров, шарлатанов, матросов, летунов, рыбаков, рабочих доков, приезжих с континента и других островов Союза. Все веселились, кто во что горазд: пили, жрали, курили траву, заправлялись порошком морского народа, лапали девок, танцевали, играли в кости и карты, обсуждали грядущие и свершившиеся походы, полеты, сражения, обманывали и умирали.
Мы как раз миновали одно такое заведение. У двери, в обнимку со свиньями, валялся пьяница в грязной одежде, а из трактира доносилось громкое, нестройное, но душевное пение. Похоже, команда какой-то шхуны праздновала удачный рейд.
— Значит, морской народ? — вкрадчиво спросил я, когда прибрежная улица осталась позади и мы оказались чуть севернее рыбачьих кварталов.
Or невыразительно пожал плечами:
— Он все равно не поверил.
— Ясное дело, не поверил. Кто ж купится на такую чушь, кроме вонючих гоблинов? Только не понимаю, зачем ты врал?
— Предчувствие, Лас. Оно говорит, что не следует трепаться о гномах на каждом углу. Это может принести беду.
— Не говори ерунды. Кому нужны эти недомерки?
— Думать о них не хочу, — нахмурился он. — Только теперь начинаю понимать, почему ты не любишь гномов.
Настала моя очередь пожимать плечами:
— С недоростками у эльфов гораздо более старые счеты, чем с орками.
— Отрадно слышать, что кого-то вы ненавидите сильнее, чем нас, — рассмеялся напарник и тут же переменил тему: — Что с деньгами? Отдать твою долю?
Я немного поразмыслил над этим предложением. У меня в карманах оставалась кое-какая мелочь, так что в лишних луидорах особой нужды не было.
— Нет, пожалуй. Оставь у себя.
Ог — мой банк. Он надежен, как драконий сейф, и безотказен, как настоящий друг. К тому же только идиот полезет за деньгами в берлогу, где проживает целая семейка зеленокожих.
Мы замедлили шаг, лишь когда добрались до приметного перекрестка. Мне надо было еще плестись до улицы Лебедей и Пингвинов, а напарнику оставалось пройти лишь три квартала в сторону Губернаторской горки.
— Мама обещала приготовить лангустинов в соусе ахильо, как ты любишь. Составишь мне компанию? — осторожно поинтересовался компаньон.
Мама Ога — замечательная женщина. Слона на скаку остановит, фрегат половником собьет, построит всех ловцов удачи и заставит их вымыть уши и постирать носки. А уж готовит она, несмотря на то, что орк, так, что даже губернатор, спустись он в нашу дыру, язык бы от удовольствия проглотил.
Госпожа Гу пыталась относиться ко мне как к своему. И успешно делала вид, будто за столом сидит не извечный враг ее народа, а какой-нибудь двоюродный клыкастый кузен из урочища Холодного камня. Кровь предков кричала ей о сотнях погибших в лесных сражениях родичей, но разум и сердце твердили, что распри между нами остались далеко на континенте. Слава Небу, мамаша Гу очень быстро поняла, что здесь, на Черепашьем острове, эльф и орк не только могут вместе зарабатывать луидоры, но и дружить.
Однако, несмотря на это осознание, мое присутствие все равно заставляло ее чувствовать себя неловко. Поэтому, хоть я и любил стряпню мамы Ога, в гости заходил не слишком часто. Да и братцы компаньона не слишком-то были счастливы, видя меня живым и здоровым.
— Ты знаешь… не сегодня. Зверски устал. — Я почти не врал. — Передай маме огромный привет. А завтра заходи, поговорим о делах.
— Ага, — сказал он, стараясь не показать, что расстроен отказом. — Только если случайно кого из моих встретишь, не говори про «Ласточку». Ма станет волноваться.
— О чем речь. Бывай. — Я пожал протянутую руку и в полном одиночестве поплелся домой.
Порой завидую Огу белой завистью. У него есть семья. Есть к кому возвращаться. Чего не скажешь обо мне. Мой Дом — Золотой лес. Он не ждет меня с распростертыми объятьями, и появись я там — сразу окажусь в руках палача. Вряд ли кто-то простил мне то, что я посмел сомневаться в разуме Великой Королевы, а затем сбежал из-под трибунала, сбив три стреколета своего бывшего звена, пытавшихся остановить меня.
Я поморщился и постарался отвлечься от тяжелых воспоминаний. Ни к чему было пить.
Продолжая путь по пустой улице, я направился вдоль высокой стены, заросшей плющом. По правую руку стояли двухэтажные дома с плоскими крышами и высокими балкончиками. Света в окнах не было.
Где-то через квартал мимо меня прошли трое из губернаторского Караула. С учетом того, что за мной не тянулось никаких грязных делишек, да и на комбинезоне имелась нашивка курьерской доставки писем, стражи порядка не заинтересовались моей персоной. Я спокойно двинулся дальше, свернул направо и начал подниматься в горку.
Слева три худых грязных гоблина рылись в помойке, разбрасывая вокруг вонючее содержимое деревянных ящиков. Увидев меня, лохматые твари угрожающе зашипели, предупреждая, чтобы я не смел
