поддаться возбуждению. — Я уже говорил тебе, мы можем организовать абсолютно легальную компанию, которая будет отчислять необходимые налоги.
Хокинс рассмеялся.
— Интересно было бы взглянуть на бизнес-план этой компании.
— Послушай, все это довольно сложно, но это может выгореть. Дай мне договорить. Хокинс кивнул, не поворачивая головы.
— Суть заключается в том, что мы можем прибрать к рукам дело, приносящее гарантированный доход в сто тридцать две тысячи, — продолжил Билли, — Насколько я понимаю, до сих пор дело было нелегальным — вся прибыль поступала в один карман, и налоговики не получали ни пенса. Пока все понятно? — Он подождал ответа и за отсутствием такового продолжил: — Теперь по самым разнообразным причинам мы начнем вести дело на законных основаниях, и половину дохода будем вносить в социальный фонд. — Он умолк и сделал глубокий вдох. — Однако здесь существует небольшая проблема: сто процентов этого дохода будет поступать от того, что называется противозаконной деятельностью. Поэтому главный вопрос, с точки зрения бизнеса, заключается в том, как преодолеть эту проблему и придать компании более… э-э-э… традиционный вид. Хокинс кивнул.
— Ну и как же ты собираешься это сделать? Так, из чистого интереса.
— А мы не станем это делать, — воскликнул Билли, закуривая. — Мы займемся камуфляжем.
— Чем?
— Мы все закамуфлируем. Спрячем за красивым фасадом истинную природу нашего бизнеса. И начнем предоставлять круглосуточную охрану гаражам.
— Рискуя оказаться эпигонами? — внимательно посмотрел на него Хокинс.
— Послушай, Хок, я заключаю договоры по продаже машин по всему Эссексу и восточному Лондону. Поверь, мне ничего не стоит добавить в контракт лишний пункт, особенно учитывая то, что услуга будет налогооблагаемой.
В машине снова воцарилась тишина. Хокинс продолжал смотреть в окно, но Билли чувствовал, что он поглощен обдумыванием сказанного и прикидыванием возможных трудностей.
— Значит, так, — наконец задумчиво промолвил он, — ты заходишь в паб, забираешь у хозяина сто пятьдесят фунтов, а потом для бухгалтерского отчета выписываешь накладную какому-нибудь гаражу. Тот передает ее своему бухгалтеру для оплаты совершенно законных расходов и тем самым выигрывает сто пятьдесят фунтов необлагаемых налогом.
Билли улыбнулся.
— Ты попал в яблочко. Ну так что? Хокинс покачал головой и снова уставился на прохожих.
— Ладно, предположим на секунду, что это сработает.
— Это обязательно сработает, — самоуверенно перебил Билли.
— Хорошо, предположим, что так. А кто будет собирать деньги в пабах? К тому же тебе придется предоставлять им какие-то услуги. Если кто-нибудь начнет устраивать погромы, ты должен будешь охранять их, иначе рано или поздно людям это надоест.
— Какие проблемы? Я же сказал, что мы наймем кое-каких ребят с повременной оплатой для того, чтобы они занимались сбором денег и следили за всем остальным. Все будет тип-топ.
— Откуда ты знаешь?
— Послушай, Хок, я уже проверил, как это получается у Микки. Все его пабы находятся в радиусе трех миль от «Болейна», а это значит, что все их посетители так или иначе болеют за «Вест Хэм». И ты знаешь не хуже меня, что погромы в них могут устраивать только наши ребята. Стоит только распустить слух, и они не станут срать в собственном доме. Если только не захотят иметь дело со мной. Да даже если они окажутся и не из «Вест Хэма», могу поспорить, они не станут с нами связываться.
— А что если…
— Если кто-нибудь нарушит правила игры, то получит по заслугам. И в Бригаде хватает ребят, которые с удовольствием отпинают любого, дай им только возможность. Может, ты и не обращал на это внимания, но таких тонких и чувствительных ребят, как ты да я, в нашей счастливой компании наберется не много.
Хокинс вздохнул. Сейчас, сидя в «рейндж-ровере» трудно было отыскать в плане Билли какие-либо недостатки. И он не мог определить, связано ли это с энтузиазмом приятеля или с его собственным стрессовым состоянием. По правде говоря, он всей душой мечтал вернуться к работе, чтобы облегчить финансовое положение, сложившееся дома. Почти все их с Джули накопления были истрачены, и хотя он получал пособие по безработице, они уже начинали тревожиться о необходимых выплатах по закладной. Он даже сказал жене, что перестанет ездить на выездные игры, но она категорически воспротивилась, в основном, как он подозревал, из-за того, что понимала, как тяжело это будет для него. При мысли об этом он улыбнулся, однако суть заключалась в том, что всякий раз, выходя из дома, он начинал испытывать чувство вины, так как знал, что она считает каждый пенс- И если иного способа облегчить ее тяготы не существовало, значит, так тому и быть. Однако одному Богу известно, что она скажет, когда он вернется домой и сообщит ей, что Билли предложил ему работу, да еще такую щекотливую. Она прямо взбесилась утром, когда он сказал, что встречается с Билли.
Хокинс откинулся на спинку сиденья и потер глаза. Выбора у него не было. С женой и ее отношением к Билли он разберется позже. Он выпрямился и посмотрел на Билли.
Джули Хокинс расслышала нотку отчаяния в голосе мужа, и ей на глаза навернулись слезы. Уже несколько недель как она начала замечать в нем перемены, тревожные перемены. Она не-сомневалась в том, что он погружался в депрессию, и знала, что чем дольше он будет оставаться без работы, тем больше будет усугубляться положение. Она подняла к лицу его руки и поцеловала их.
— Только пообещай мне одну вещь. Этот бизнес, которым ты будешь заниматься, он…
— Законен ли он? — опередил ее Хокинс. — Да, Джули, абсолютно законен. Неужели ты считаешь, что я бы с ним связался, если было бы иначе? Господи, ты же меня знаешь. Я боюсь даже припарковаться в запрещенном месте.
Она обхватила его руками и изо всех сил прижала к себе.
— Хорошо, раз ты доволен, то и я довольна, — не выпуская его из объятий, произнесла она. — Ради тебя я даже готова изменить свое отношение к Билли.
И впервые за много месяцев она услышала его смех и почувствовала, что он успокаивается.
Глава 6.
Джули Хокинс оторвалась от газеты и посмотрела на мужа. Он находился в своей излюбленной воскресной позе — смотрел «Футбольный экспресс», лежа на диване с чашкой чая в одной руке и сигаретой в другой. Единственное отличие от других воскресных дней заключалось в том, что он был одет, хотя, увы, это было сделано не в ее честь. Когда в дверь позвонили во второй раз, она повернула голову в сторону коридора.
— Откроешь? — спросила она. — Я не одета.
— Джули, — откликнулся Хокинс, указывая на экран телевизора. — Это же Джо Коул…
Она посмотрела на него еще раз, покачала головой и, сложив газету, встала.
— Потрясающе, — прошипела она, затягивая пояс халата и открывая дверь.
— Привет, Джули.
Мгновение она стояла не шевелясь, а затем сложила на груди руки.
— Ну-ну. Что-то ты рановато. Я думала, ты заедешь не раньше полудня.
Билли нервно улыбнулся. Нетрудно было догадаться, что ему предстояло наводить мосты.
— А у меня кое-что есть для тебя. То есть на самом деле это для Хока, но ты понимаешь…
— Тогда тебе лучше зайти, — откликнулась она, делая шаг в сторону.
