– Питер, дорогой, я не хотела… – но оправдываться было уже поздно. Не принимая извинений, Питер с гордым и обиженным видом покинул комнату. – Как хочешь, Питер, – пробормотала Сюзанна, – сегодня мне не до тебя.
В ответ последовало недовольное урчание, но Сюзанна даже не обернулась. Угроза опоздать была слишком реальна, по сравнению с ней все бледнело. Опоздать в такой знаменательный, можно сказать, судьбоносный день! Впервые ей предстояло провести совещание в качестве главного редактора! Впрочем, первое совещание, пожалуй, станет последним, если никому из сотрудников редакции не придет в голову какая-нибудь блестящая идея, которая позволит наконец поднять тираж захиревшего журнала. Если этого не произойдет, блистательный шанс в жизни Сюзанны будет безнадежно упущен.
Натягивая джинсы, она еще раз бросила взгляд на часы. Если она выскочит из дома через десять минут, то еще, может быть, успеет в редакцию. Но за эти десять минут надо надеть рубашку, кроссовки, найти все необходимые бумаги, сунуть их в сумочку… И, главное, накормить Питера!
Сюзанна натянула через голову тенниску. С волос капала вода, но нечего было и мечтать о том, чтобы уложить их феном, а еще меньше – о том, чтобы выпить кофе с тостом. Если по дороге ничего не случится, если, скажем, ей на голову не свалится кирпич, тогда, возможно, она успеет в офис к назначенному времени.
В пятницу Сюзанна предупредила коллег о совещании. Не по электронной почте, а лично. Попросила секретаря обзвонить всех сотрудников «Шика», от курьера Эдди до…
– Эдди не курьер, а начальник отдела доставки, – поправила ее Пэм. Махнув рукой, Сюзанна сказала, что ей все равно, кто такой Эдди. Главное, чтобы все собрались в зале совещаний ровно в пять! К ее удивлению, все действительно собрались. Как и подобает журналистам, сотрудники «Шика» всегда одевались небрежно, а в эти дни их демократизм, пожалуй, поддерживался полной апатией. В зал совещаний они явились со стаканами кофе, банками колы и… унылыми лицами.
– Времени у нас в обрез: не пройдет и нескольких дней, как наши новые хозяева явятся с ревизией. И тогда мы должны будем ошеломить их грандиозными планами на будущее, подкрепив их цифрами и фактами. Пусть не думают, что «Шик» – это умирающий лебедь, которого давно пора пристрелить из жалости. Мы должны парить в высоте, как орлы. Прошу всех подумать о том, как перетащить наш журнал в следующий век. В понедельник утром, ровно в восемь, я снова жду вас всех здесь. С новыми проектами, практичными и недорогими идеями. – Махнув рукой, Сюзанна прервала раздавшийся было ропот: – А если никого из нас не осенит сногсшибательная идея, следующее совещание придется проводить на бирже труда.
Ропот утих. Сотрудники «Шика», мрачные, разошлись. Сюзанна перевела дыхание с твердым намерением в понедельник вдохновить коллег своей пунктуальностью.
Итак: застегнуть джинсы; взбить волосы, чтобы они не казались слишком прилизанными; надеть носки, сунуть ноги в кроссовки, завязать шнурки… а, черт, один лопнул. Спокойствие, только спокойствие! В доме наверняка найдутся запасные… Ничего не обнаружив, Сюзанна выпалила несколько слов, которые вогнали бы в краску ее бабушку, схватила две булавки, продела их в отверстия для шнурков и застегнула.
В зеркало лучше было не смотреть: бледное лицо без намека на косметику, прическа, от которой наворачивались слезы, линялая тенниска и выцветшие джинсы. Не говоря уже о булавках, которые торчали из-под них. Хорошо еще, что в редакции не принято особенно заботиться о своей внешности. Чтобы надеть костюм с отглаженной блузкой, чулки, туфли на шпильках и подкраситься, потребовалось бы немало времени. А на часах уже… Чертыхнувшись, Сюзанна вылетела из спальни и в коридоре столкнулась с разгневанным Питером.
– Знаю, знаю, ты проголодался. – Сюзанна ринулась в кухню и распахнула дверцы стенного шкафа. – Сардины подойдут? – Питер зевнул. – А лосось? А бекон? – Не видя никаких признаков воодушевления, Сюзанна в отчаянии предложила: – Ну, может, тунец. Ты ведь любишь тунца. – Но Питер равнодушно отвернулся к окну. Сюзанна подавила тяжкий вздох. – Ладно, тогда креветки и омар, но имей в виду: это моя последняя уступка.
В ответ Питер наконец-то соизволил мяукнуть, так сладко, как только способен мяукать персидский кот. Грациозно вспрыгнув на стол, он потерся пушистой головой о подбородок Сюзанны. Устало улыбнувшись, она поцеловала его в шелковистую макушку. Да, что бы ни случилось с ней сегодня, дома ее будет ждать Питер.
По уверению портье, из номера Мэтью Романо в отеле «Башни Манхэттена» открывался живописный вид. Французский акцент портье показался Мэтью неуместным, но он стерпел. В сущности, ему не было дела ни до портье, ни до вида из окон номера. За свою жизнь он перевидал множество отелей. Любой из них – от дешевых до баснословно дорогих – оставался холодным и неприветливым. Живописные виды, холодное шампанское, корзины цветов и позолоченные смесители в ванной по большому счету не меняли дела. В глубокой задумчивости Мэтью стоял у окна, разглядывая поток машин, заполнивших Пятую авеню. У него на родине, в Сан-Франциско, люди в столь ранний час еще спят… все, кроме рыбаков. Рыбаков Мэтью считал настоящими людьми, но сам вряд ли согласился бы всю жизнь вставать ни свет ни заря, носить одежду, пропахшую потом и рыбой, жить, с трудом сводя концы с концами, как жили его отец и дед. Мэтью нахмурился, провел рукой по волосам и отвернулся от окна.
Долгие годы он потратил на то, чтобы не только вырваться из нищеты, но и создать собственную империю. Это дело было ему по душе. Лучшего он не желал. Когда-нибудь он женится. Когда найдет подходящую женщину: красивую, спокойную, заботливую. Чтобы можно было, возвращаясь домой, забывать о дневной суете и жестоком мире бизнеса. Жена создаст для него уютное гнездышко, тихую гавань, в которой можно будет переждать любой шторм.
Как-то раз он поделился своей мечтой с бабушкой и в ответ услышал, что подобная женщина наскучит ему до слез за какой-нибудь месяц. «Тебе нужна фурия под стать твоему сицилийскому темпераменту», – решительно заявила бабушка. Бабушка редко ошибалась, но, вспоминая этот разговор, Мэтью усмехнулся. Кому лучше, чем он сам, знать, какая женщина ему подойдет? А еще бабушка сказала, что под лежачий камень вода не течет. Но ведь он давно искал будущую жену. Конечно, он не торопился, но и не сидел сложа руки. Куда ему спешить?
Мэтью разделся, вошел в душевую кабинку, пустил воду и прислонился к стене. Струи стекали по плечам и груди, не мешая думать. Сегодня ему предстояла встреча с язвительной и, скорее всего, мало что понимающей Сюзанной… как ее фамилия? Кажется, как у какого-то из президентов. Впрочем, какая разница? Все равно вскоре она будет уволена, как и все остальные сотрудники редакции. И все-таки: как она посмела отзываться пренебрежительно о незнакомом человеке да еще при этом посылать поцелуи какому-то Питеру? Очевидно, сексуальную революцию она понимала как способ добиться неограниченных прав для женщин.
Мэтью вышел из душа, вытерся, направился в спальню и, открыв зеркальный шкаф, остановил выбор на светло-голубом костюме. Мысли о Сюзанне почему-то не шли у него из головы. Она слишком легко бросалась словами и к тому же считала, что ее не повышают в должности только потому, что она женщина. Мэтью просмотрел архивы журнала и пришел к выводу, что Сюзанне следует не возглавлять его, а писать тексты для комиксов. Значит, ее давным-давно пора было выставить за дверь. И нелестные отзывы о нем самом в личной переписке здесь ни при чем. Мэтью был готов простить Сюзанне даже пренебрежительные замечания о его подругах.
Он вовсе не был мстительным человеком, хотя знал, что половина его подчиненных успела прочесть письма Сюзанны и теперь при встрече с ним давилась от смеха.
