заменяется традиционным мудрым белоголовым старцем с березовой тростью. В текстах, записанных от Д. Тагаровой и Ц.-Д. Базарова, основными героями выступают представители народных низов.
Таким образом, сказки из древнеиндийских и древнемонгольских письменных источников, зафиксированные в основном в районах Бурятии и Читинской области, в процессе устного бытования подверглись существенной трансформации.
Сказочная традиция бурят, проживающих в Иркутской области, не испытала влияния письменных сборников. Она больше сохранила оригинальные сюжеты, архаические, этиологические сказки, генетически связанные с народными мифологическими воззрениями. Большую популярность в этом регионе обрели богатырские сказки, активное бытование которых в наше время свидетельствует о богатой в прошлом унгинской, эхирит-булагатской эпической традиции.
В особую зональную группу следует выделить сказочный репертуар бурят, проживающих в Монголии. Здесь происходит, в частности, процесс взаимодействия собственной повествовательной традиции бурят с монгольской. Экспедициями выявлены одаренные исполнители - Сономын Добшон, Санжын Дулмажаб, Бадмын Доржоханда, Нямын Гомбодоржо. В их репертуаре по нескольку десятков волшебных сказок. Художественным совершенством отличаются, например, традиционные волшебные сказки 'Девушка и говорящий бархатисто-черный конь' (№ 3), 'Бедный Боролзой' (№ 19) в исполнении Нямым Гомбодоржо. Но есть и повествования, содержащие сравнительно поздние мотивы. В их числе - сказка того же исполнителя 'Шулун Бэлиг-парень' (№ 24), о побратимстве двух охотников - монгола и русского. Отец русского богатыря выступает в ней в функции традиционного дарителя и советчика бурятских сказок.
В текстах, записанных от исполнителей из бурятских поселений Монголии, немало мотивов, присущих и монгольским сказкам, встречаются и бурятско-монгольские сюжетные контаминации. Можно отметить также сакающий говор (произношение 'с' вместо бурятского 'h') большинства информаторов, наличие монголизмов в их речи. Все это свидетельствует о тесном взаимодействии в этом регионе бурятско-монгольских фольклорных и языковых традиций.
Деление бурятской сказочной традиции на три зональные группы (бурят забайкальских, прибайкальских и проживающих в Монголии) условное, так как в репертуаре всех зон содержится значительный слой общебурятских сюжетов и мотивов.
В исторически сложившемся сюжетном репертуаре бурятских волшебных сказок есть произведения на оригинальные, собственно бурятские сюжеты (к ним относится цикл богатырских сказок о баторах и мэргэнах - № 1, 5, 7), свои версии международных сюжетов (см в коммент. ссылки на AT) и сказки, основой которых, как уже говорилось выше, стали сюжеты и мотивы, пришедшие из рукописных старомонгольских сборников различного (в том числе древнеиндийского) происхождения.
Главными героями сказок на оригинальные сюжеты часто выступают обездоленные сироты, невинно гонимые юноши и девушки. Это Гурэ Арагша, живущий в бедной юрте без отца и матери (№ 11), Гун Сэжэ 'в нагольном тулупе и сыромятных унтах' из сказки 'Старик Таряша' (№ 10) и многие другие. Они борются за восстановление справедливости, противостоят чудовищам - шолмосам, мангадхаям, ханам, ноёнам. Герои сказок - честные, открытые люди, они не прощают коварства и предательства - носителей этих пороков сказка наказывает сурово. Чаще всего сказочные герои одерживают победу над противниками благодаря находчивости и бесстрашию в различных видах состязаний.
Популярностью в народе всегда пользовались сказки о таких смекалистых и отважных героях, как старик Хээрхэн (№ 23), Тенохен [22, с 21-24], Тээсхэн (РО БИОН. инв. № 1896, тетр. 1), Тунэшэхэн (РО БИОН, инв. № М-1324), ласкательные формы имен этих персонажей свидетельствуют о любви народа к ним. В этом ряду примечательны сказки о маленьком храбреце Торсогин-хубуне [5, № 9].
Особая известность издавна принадлежит сказкам о хитроумных старцах [5, № 3], которым удается не только взять верх над страшными зверями, но и перехитрить самого Эсэгэ Малан Тэнгэри (верховное божество, живущее на небесах).
К числу излюбленных принадлежат персонажи типа 'иронических удачников' русских сказок. Вместо имен у них прозвища: Найденыш -
В обрисовке 'иронических неудачников' используется прием обратной гиперболы. Истинные герои сказки скрываются под видом неказистых и жалких персонажей, а подлинная их сущность раскрывается лишь по мере развития сюжета. В итоге и Бедный Боролзой, и Сирота Боро, и все другие, подобные им, одерживают верх над своими антагонистами, часто занимают ханский престол, и для всего народа наступает мирная и счастливая жизнь.
Глубокий смысл и оригинальность присущи циклу сказок, повествующих об искусстве сказочников и улигершинов, талантливых певцов и музыкантов. Две сказки этого цикла вошли в настоящее издание - 'Хурша-парень' (№ 15) и 'Охотник-сказочник' (№ 16). В первой из них поэтично рассказывается о том, как искусство игры на
По представлениям бурят, сказывание сказок и улигеров являлось одним из условий успеха в охотничьем промысле. Известно, что охотники специально брали с собой в тайгу сказителей, которые за исполнение сказок и улигеров наравне с охотниками получали долю добычи. Нередко сами охотники были искусными сказочниками. Сказки нередко повествуют о том, что владыки гор, вершин, тайги щедро одаривают сказочников-охотников, а тех, кто мешает оказыванию сказок, наказывают, оставляя их без добычи.
У некоторых героев один из руководителей - зооморфный. Таковы сыновья коровы в сказках 'Тугал Масан' (№ 12) и 'Тогол Хошут' [6, № 27], 'Козлиный хвост' [5, № 22], 'Медвежий сын' [3, с. 365-371] и др. Их необычным рождением обусловлено сочетание в них исключительных свойств - едва появившись на свет, они начинают разговаривать, ходить, смекалка и ловкость развиваются у них со сказочной быстротой.
В цикле этих сказок преломились тотемические воззрения, животные-тотемы представлялись предками-покровителями, от которых зависит не только удачная охота, но и благополучие в жизни.
Персонажи из мира животных в сказках выполняют также функции мудрых советчиков и дарителей. Чаще всего это животные, спасенные героем от гибели. Так, Бедный Боролзой (№ 19), поочередно выпускает из капканов различных животных, а те в благодарность за спасение снабжают героя волшебным камнем, при помощи которого он становится не только богатым, но и занимает ханский трон.
Многочисленны древние мотивы об оборотничестве, когда сказочные персонажи легко превращаются в различных зверей и с такой же легкостью снова обретают человеческий облик. Наибольшее распространение имеют сказки о медведе-оборотне. Так, в сказке 'Человек-медведь' (№ 17) достаточно человеку трижды обойти одинокое дерево против солнца, и он превращается в медведя. И, наоборот, стоит ему трижды обойти то же дерево по ходу солнца, как он снова оборачивается человеком.
Идеи тесной связи и общности человека с представителями животного мира находят соответствия в древних повествованиях многих народов. Исследователь архаических культур Д Фрэзер выделял, например, 'примитивный род легенд, где вообще не проводится строгая грань между человеком и животным и где предполагается, что низшие думают, говорят и действуют как люди, и живут друг с другом в полном смысле
