Парни не плачут.

так что из этого? Преследователи уже сопели в спину.

– Никуда ты не пойдёшь!!! Эй, скотина? Вернись немедленно!!

Скорее, ну? Из груди вырвался не то, что стон, а нетерпеливый всхлип. Вот наконец живая изгородь, через которую секундой позже продрался, только руки исцарапал… больно… чуть не упал! Ступеньки, и пусть Лонни будет дома! Ой, пожалуйста!!

– Вернись!! Сука, лесбиянка проклятая!.. – на этой гневной ноте Брэндон влетел в трейлер, пошатнувшийся от его усилий, и налёг боком на хлипкую дверь. Перепуганный Лонни в одних трусах и футболке, с мыльной пеной в ухе, бросился ему помогать. Чувствовалось, что он спасал не шкуру проштрафившегося друга, а свою.

– Открывай, гнида!! Ты ж поимела мою сестру! – хорошенькие новости! Лонни свирепо покосился на Брэндона. Господи, опять эти амурные похождения, скоро весь город на них облаву устроит!.. И он-то мог позволить! Да кто же думал, что эта щеня… ни кожи, ни рожи, будет за девками бегать? Или они за ней? Хотя вот так, когда она с мокрым личиком ушибленного херувима, стоит и потирает руки – очень даже ничего смотрится.

– Мы и до гомика твоего доберёмся!

– Ой, чёрт! – Брэндон закусил губу, чтобы не расхохотаться. Надо бы Лонни стать адвокатом – уж так властно защищает своё имущество… Вот, опять в шкаф его впечатал, считает, что сейчас самое время почитать нотации. Ребята на улице, порастеряв пыл, ломились в дверь молча. Нашли, кого догонять… «Скотина, скотина!» А чего он сделал-то?.. – Алисия…

– Какая, к дьяволу, Алисия?! – воскликнул братец, бешено сверкая глазами. Чего так кипятиться? Всё шло и идёт пока прекрасно. Не станут же эти головорезы поджигать хибару, чтобы получить страховку. – Кто это?

Эх-х, кто это! Потрясающая девочка, фигурка по высшему разряду… а как за цветы благодарила, с ума сойти! Брэндон зажмурился, понимая, что для блаженной улыбки сейчас не место и не время. Здорово дарить подарки… из-за ухаживаний своих он уже был бит, и не раз… А на тех идиотов, что на частное имущество покушались, можно и в суд подать.

– Что за хрень творится, что с тобой вообще такое? – Лонни напряжённо прислушивался; грохот у ступеней и шаги на заднем дворе утихли. Решатся они фургон опрокинуть – да для этого и двух грузчиков достаточно… Что до мокрой дурочки, развозящей сопли восторга по дверной притолке! Звание мужское позорит! Он опять схватил Брэндона за шкирку. Восторжённое шмыгание носом сменилось обиженным сопением. – Что с тобой происходит?

Почему обязательно со мной?! Почему я должен ломиться во все двери, почему за мной надо бегать?.. Что я сделал?

– Чего ты разошёлся! – вспылил Брэндон, стряхивая его руки. – Так всё было классно! Я познакомился с обалденной девушкой… И не понимаю, что им не понравилось!

– Ты же не парень!!! – Лонни закатил глаза. Очевидно, благодетельствовать ему поднадоело. Ох, как не вовремя! Почему теперь? Мало у него неприятностей? Брэндон отряхнулся. Ведь во всём этом бреду есть одна радость, когда можно спокойно зависнуть у кого-нибудь на пару-тройку дней. – Ну сколько тебе раз повторять?

– А, спасибо, я забыл.

– Ты хочешь, чтоб тебя опять все лесбиянкой дразнили? Или чтобы мама посадила тебя под замок?

Воспоминание о матери в момент стёрло и рыжеволосую Алисию, и синий «бьюик», где он учил её целоваться, и красную кофту, и чудесное впечатление от сегодняшнего вечера. Надо же, азарт погони и угрозы этого не смогли сделать, а мать… Она со своими бесконечными телефонными звонками, уговорами, психиатрами, дармовыми таблетками… желанием разобраться … Он помнил, что значит быть больным ребёнком, но в новую жизнь эту грязь тащить не хотел. Да пошли они все! Почему не могут оставить его в покое, дать жить по-человечески, быть, кем он хочет… Брэндон нахмурился, отходя от Лонни, который едва не пританцовывал от чувства оскорблённой справедливости. Тот сам не понимал, что шутка стала реальностью…

– Нет. – он старался, чтобы голос не сорвался на фальцет. – Я был бы идиотом, если б хотел…

– Чего?! Так признайся, чёрт тебя дери, что в остальном мозги у тебя не варят! – Лонни показал рукой на дверь. Жеста полководца перед войском не получилось, он сильно ударился кистью о лодочное весло, прислонённое к стене. – Только придурки так делают! Ни меры, ни чувства самосохранения, ни-че-го! Скажи лучше прямо: ты лесбиянка?

Вот тебе раз, гениальный вывод! Нет, это не по нему: быть с женщинами, красивыми девушками, лучше которых нет на свете – так? Не иметь возможности их защищать, как парень? Не появляться в общественных местах? Отирать плевки и ловить презрительные взгляды? По крайней мере, так живут лесбиянки здесь. В соседнем штате их даже на работу не принимают! Отвратительно… Он не хотел, он… пробовал сделать, как лучше. Но как объяснить, как помочь себе, если даже брат не желает врубиться в ситуацию? О, Лонни везунчик с рождения. Он не знает, какая это радость – быть мужчиной. Хотя – вон, поджал заячий хвост, боится за репутацию. Легче вытурить негодного родственника!

– Господи, хренотень какая! – кто-то наверху с ним согласился, потому что в следующую секунду оба уже лежали на полу, прикрывая головы руками. Окно разбил здоровенный булыжник размером с куриное яйцо, а перекошенные жалюзи обдали их градом мелких осколков.

– Мать вашу!..

– Вы… сволочи… все запомните… – крики удалились. Жестом бывшего морского пехотинца,