– Вацлав! – произнес Чалмерс менторским тоном.
Несколько секунд Полячек боролся с противоборствующими стремлениями.
– Дело в той малютке, – решился он наконец, – танцовщице. Конечно, в обычной ситуации мне было бы глубоко плевать, – тут Ши хрипло расхохотался, – будем мы с ней встречаться или нет, но я вовсе не хочу стоять столбом перед этим толстым дураком и выслушивать указания, как жить дальше. И я решил, что ежели вы снабдите меня парочкой заклинаний, я смогу наложить на него...
– Нет! – хором выкрикнули Ши с Чалмерсом.
Доктор сказал:
– Мы и так уже, насколько мне представляется, оказались вовлеченными в... гм... достаточно серьезные сложности даже без дальнейшего ухудшения ситуации. Ей-богу не знаю, как, скажем, избежать назойливости Атланта в отношении того же заклятья на смерть в пределах замка.
– Здоровяк чего-то такое упоминал, – заметил Полячек. – Что это такое?
– Некогда на данное строение – насколько мне представляется, в момент его возведения – было наложено заклятье. Основной эффект его заключается в том, что если в его пределах будет иметь место факт насильственной смерти, здание разрушится. Не буду утомлять вас подробностями, кои фантастически запутаны. Поскольку предполагается, что обычно я более чем расположен содействовать Атланту, сейчас мне пришло в голову, что стоит нам снять это заклятье, как у нашего друга Руджера не станет более препятствий искрошить вас с Гарольдом на куски в порядке обычной фехтовальной тренировки.
– Этого тупого быка я нисколечки не боюсь, – проворчал Ши. – Пари держу, что в лучшем случае он знаком с фехтованием на мечах, если, конечно, и тем владеет прилично.
– А кто его знает? Как бы там ни было, я обязательно и сам обзаведусь каким-нибудь оружием. Хотя очень жаль, что наше с Атлантом дружеское сотрудничество движется к столь печальному концу. А кроме того, позвольте мне напомнить, что как женатый человек вы облечены определенной... гм... ответственностью.
Ши сник, почувствовав себя виноватым в том, что на несколько минут все же забыл, что женат.
– Я по-прежнему считаю, что вам следует преподать мне парочку заклинаний, – стоял на своем Полячек. – Я не стану превращать Руджера в болотную черепаху или что-нибудь в этом духе – обещаю, но у меня должны быть достаточные возможности на случай необходимой самообороны.
– Сумма знаний, полученных столь поспешно, вряд ли будет иметь большую ценность для самообороны, – твердо ответил Чалмерс. – Курс проведем так, как я уже наметил.
Полячек дернулся.
– До чего же вы оба мне надоели! Зануды! Я пошел к Атланту. Может он покажет трюк-другой.
Он вихрем вылетел вон, металлически бабахнув дверью.
Ши поглядел на Чалмерса с выражением глубокой озабоченности на длинной физиономии.
– Скажите, док, мне что, на веревочке его водить? Он тут уже почти сцепился с Руджером.
Чалмерс покачал головой.
– Я в равной мере сомневаюсь как в том, что Атлант сообщит нашему нетерпеливому юному другу достаточно магической информации, чтобы... гм... подвергнуть риску нашу безопасность, так и в том, что и Вацлаву, если уж до того дойдет, удастся нанести какие-то из ряда вон выходящие повреждения в сих пределах. Боюсь, что, скорее всего, у нашего хозяина просто составится несколько неблагоприятное впечатление о нашей... гм... репутации, кое он неминуемо вынесет после общения с нашим соплеменником. А теперь, если вы подсобите мне немного с этим вот тиглем, я закончу наконец смешивать свое зелье, и мы сможем отойти ко сну.
Эти последние слова вызвали в голове у Ши целую вереницу мыслей, что заставило его вглядеться в Чалмерса попристальней.
– Никак и впрямь омолаживаетесь, док?
Чалмерс вспыхнул.
– По-моему, это вполне объяснимо, особенно в свете моего... гм... несколько более активного образа жизни в последнее время. А потом, как понимаете, я тщательнейшим образом рассчитал рецептуру, никоим образом не желая в результате небрежности или передозировки превратиться в подростка.
Берясь за тигель, Ши гадко ухмыльнулся.
– Смотрите не просчитайтесь, док. Разве вы не в курсе, что говорит о подростках статистика?
Глава 4
Гарольду Ши снилось, что он тонет в океане из оливкового масла, слишком густого, чтобы выплыть. И что всякий раз, когда ему удавалось достать до края нависающей над головой скалы и слегка подтянуться на руках, гигантский Руджер с отвратительной ухмылкой на своей наглой роже спихивал его обратно тупым концом копья.
Проснувшись, он увидел скорчившегося на самом краешке соседней кровати Вацлава Полячека, который прижимал к носу платок. Помещение было буквально пропитано ужасающей вонью прогорклого масла. Шатаясь, Ши добрался до окна, замазанного чем-то вроде алебастра. Как только, немало повозившись, он его открыл, в лицо ему ударила струя даже не просто свежего, а прямо-таки ледяного воздуха. У него перехватило дыхание. За зубчатыми стенами замка ему удалось разглядеть заснеженные утесы горной цепи, розоватые от утреннего солнца.
– Что за черт? – проворчал Ши, в голове которого пронеслись предположения о некоей загадочной попытке отравления.
Стоя поближе к распахнутым ставням, он влез в предоставленные ему просторные одеяния и, не тратя времени на возню с чалмой, прямиком направился в коридор. Там запах был просто ни с чем не сравним. Завернув за угол, он чуть не столкнулся лбом с эмиром Трези, который ковылял мимо, прижимая к носу разрезанный пополам апельсин.
– Вы, случайно, не в курсе, кто тут, к чертям собачьим, так навонял, мой благородный друг? – любезно осведомился Ши.
– Истинно, сэр, прав ты, и вонь такую лишь адские клоаки могли исторгнуть! А что же до первопричины, то шепнули мне тут, будто Атлант (да совьют мухи в ушах его гнезда!) позабыл возобновить свое заклятье.
– Какое еще заклятье?
– Поистине никакое иное, как то, что удерживает вонь от масла сего вдали от наших покоев, подобно тому, как джинна связывает заклятье кольца Соломона! Увы, никакое чародейство не в силах справиться со ржавчиной, и не будь сей замок как следует промаслен, ничто не спасло бы его от разрушения. Но поскольку заклятье, придающее маслу приятный аромат, непрочно как сухой лист в непогоду, приходится его время от времени возобновлять, как...
Он примолк, поскольку из-за угла коридора суетливо выкатился Атлант собственной персоной.
– Во имя Аллаха, восхваленье коему! – поприветствовал он их. – Владыки мои милосердные, умерьте гнев свой на слугу своего нерадивого!
При этом он кланялся с размеренностью метронома.
– Ничего не нужно мне, кроме как покрывала вашего прощения, дабы опасенья мои испарились, а на сердце снизошла благодать! – Опять поклоны.
– Молю вас одарить меня милосердием своим настолько, чтобы разделить со мною завтрак. Чуете? Воздух уже становится чище, чем воды животворного источника! К оруженосцу твоему это тоже относится, блистательный сэр. Здоров ли юноша?
Аппетит у Ши, какой бы он там обыкновенно ни был, под воздействием оливкового зловония испарился напрочь. Тем не менее, он позвал Полячека, а эмир Трези, к счастью, избавил его от необходимости что- либо ответить.
– Воистину, – объявил тот, – страданья наши переносились с легкостью благодаря гостеприимству здешнему, равно как с радостью переносили мы вонь разложенья, когда перебил лорд Руджер две тысячи рабов у врат Памплоны, позабыв в воинственном своем раже оставить кого-нибудь в живых, дабы похоронить мертвецов!
Хозяин проводил их к столу, на котором в основном фигурировала тушеная баранина и какая-то кислая белесая жидкость, которую Ши в конце концов определил, как молоко, причем явно непастеризованное. Руджер, развалясь на подушках напротив молодого психоаналитика, жрал так, что за ушами трещало.
