станции.
Двое мужчин переглянулись.
– Прошу извинить, если мы нарушаем этикет, доктор Уэнтик, – сказал мужчина, – но я вынужден попросить вас на минутку выйти.
Уэнтик взглянул на ассистента.
– Вы знаете, кто эти двое? – спросил он.
– Нет. Но они могли прибыть последним самолетом.
– Так и есть, – сказал более высокий. – Мы оторвем вас от дела буквально на мгновение.
– Что вам нужно?
Тот, что ниже ростом, широко распахнул дверь и жестом показал Уэнтику, что он должен выйти в коридор.
Уэнтик резко поднялся и передал ручную крысу Нгоко.
– Присмотрите за Копченым, – сказал он, назвав подопытное животное именем, которое сам ему дал. – Разобраться с этим есть всего один способ.
Ассистент взял крысу, которая громко взвизгнула в наступившей тишине. Уэнтик последовал за высоким в коридор, другой закрыл дверь.
– Ладно, позвольте взглянуть на ваше удостоверение, – сказал Уэнтик. На станции все были исключительно подозрительны, поэтому в высшей степени невероятно, чтобы кто-то мог незаконно проникнуть внутрь, даже если бы смог найти вход. Однако никогда не вредно поиграть мускулами правил внутреннего распорядка.
Мужчина молча расстегнул клапан нагрудного кармана неброского серого мундира. Он достал удостоверение в зеленой обложке и протянул его Уэнтику.
Все в порядке. Под фотографией были строка цифр и имя: Клайв В. Эстаурд. Было напечатано и еще несколько уточняющих слов, но Уэнтик не стал их читать. В конце концов, это всего лишь формальность.
– А другой? – спросил он.
Мужчина, носивший фамилию Эстаурд, сказал:
– Я могу поручиться за него. Он не носит с собой удостоверение.
– Лучше бы носил, сказал Уэнтик. – Вы понимаете, что я могу вызвать военную полицию и арестовать его?
Эстаурд кивнул и оба мужчины медленно пошли прочь. Муки ада Уэнтика начались.
Это был первый из трех его разговоров с Эстаурдом до отъезда.
Второй состоялся в крохотном баре, который и географически, и в общественном отношении был центром станции.
Они с Нгоко сидели за столиком вместе с несколькими техниками, которые работали под их руководством. Встреча не была совещанием, но стержнем разговора, как всегда, оставалась их работа.
В определенном отношении Уэнтик и Нгоко отличались от остальных обитателей станции, потому что только они двое не были американцами. Уэнтик прилетел из Британии в Штаты всего несколько месяцев назад по соглашению об обмене учеными с одной из крупных корпораций химической индустрии. В считанные недели его работу засекретили и они с Нгоко узнали, что трудятся на одно из учреждений правительственной администрации. Его переход на эту станцию лишь отчасти был добровольным, поскольку к этому времени он непосредственно подчинялся какому-то подкомитету Пентагона. То, что начиналось как простенькое исследование биохимического характера, очень быстро разрослось, превратившись в работу, назначение и смысл которой в целом оставались непостижимыми.
Предполагавшееся расставание с женой на три месяца продлилось еще на пять.
Уэнтик не заметил, как Эстаурд вошел в бар и взял маленькую кружку пива. Он поднес ее к губам, отхлебнул и направился к столу Уэнтика.
– Не возражаете, если я присоединюсь к вам? – обратился он непосредственно к Уэнтику, прервав его на полуслове.
– Боюсь, что нет.
Нгоко возмутился:
– Вы нарушили важный разговор, Эстаурд.
– То, что необходимо мне, тоже важно.
Уэнтик вздохнул и сказал:
– Все в порядке.
Он пересел за соседний столик. Эстаурд сел возле него.
– Могу я спросить, доктор Уэнтик, чем вы здесь занимаетесь?
– Конечно. Я просто не знаю, как себя вести с вами. По какому вы здесь праву?
– Я на правительственной службе. Думаю, вам это так или иначе известно.
– Сомневаюсь, могли ли вы здесь оказаться, не работая на государство в каком-нибудь качестве, – сказал Уэнтик.
Эстаурд улыбнулся и Уэнтик впервые заметил блеск крохотных глаз этого человека, отразивших свет свисавших с металлического потолка ламп. Он полез в нагрудный карман и достал короткую полоску сложенной вдвое полупрозрачной бумаги. Внутри нее был обрезок 35-мм кинопленки.
Он швырнул его на стол перед Уэнтиком.
– Потрудитесь взглянуть на это, – сказал Эстаурд.
Уэнтик поднял пленку и посмотрел сквозь нее на ближайший источник света. Это был единственный кадр из известного фильма. По кромке пленки за перфорацией он прочитал буквы KODA…
На самом кадре было что-то похожее на коротко подстриженную траву или жнивье. Небо светло- голубое с белым следом реактивного самолета. Из-за малых размеров кадра было трудно разглядеть детали, но съемочная камера достаточно близко запечатлела белый самолет прямо на траве. Такую конструкцию Уэнтику прежде видеть не доводилось.
Эстаурд протянул ему увеличительное стекло.
– Присмотритесь с помощью этого, – предложил он.
Уэнтик взял стекло и стал рассматривать детали самолета.
Не имея возможности с чем-то сравнить, оценить размеры машины он не мог. Самолет покоился на траве без шасси, его нос был поднят несколько выше остальной части фюзеляжа. Форма носа заостренная. Единственным признаком наличия кабины было стекло, наклонно установленное заподлицо с фюзеляжем. Хотя оно находилось на боковой поверхности обшивки, казалось, только сидя возле этого окна и можно пилотировать машину. У самолета были короткие стреловидные крылья, смонтированные высоко на фюзеляже.
– Что это? – спросил Уэнтик.
– Мы полагаем, реактивный самолет передовой конструкции.
– Вы полагаете…?
– Самолет улетел вскоре после того, как была сделана эта фотография. Он вертикального взлета. Никто близко к нему подобраться не смог.
Уэнтик положил кусочек пленки на стол и допил свой напиток.
– Так это НЛО. Зачем вы рассказываете мне об этом?
– Потому что это не НЛО. Мы знаем, что это реактивный самолет и что он пилотировался человеческими существами.
– Тогда чей же он?
Эстаурд пожал плечами и допил пиво.
– В Пентагоне никто не сумел определить его принадлежность. Вот почему нам нужны вы.
Он поднялся и ушел.
В последний раз Уэнтик встретился с Эстаурдом перед отбытием со станции на следующий день после разговора в баре, когда работал в лаборатории. С характерной для него бесцеремонностью Эстаурд вошел в
