ничего не мог сказать об одежде, которая висела в шкафу. А поскольку начались оперативно-следственные действия, наше внимание привлекла одежда... Тем более, что содержимое карманов наводило на размышления, — занудливо тянул Дубовик, перебирая листочки в своей папке.
— Что обнаружили? — спросил Неклясов. Дубовик, не торопясь, подошел к столу и положил на полированную поверхность блестящий металлический кружок.
— Что это? — вскинулся Неклясов. Он взял крышку, повертел ее в пальцах и бросил на стол. Дубовик тут же, проявив сноровку, ухватил кружок с двух сторон и осторожно опустил его в целлофановый пакет. Теперь на нем были отпечатки пальцев Неклясова.
— Орудие преступления, — удовлетворенно ответил Дубовик. — Этим предметом у некоторых граждан нашего города были отрезаны уши... А также другие органы.
— Какие?
— Яйца, — ответил Дубовик все так же занудливо.
— А при чем тут я?
— Ни при чем, — улыбнулся Пафнутьев. — Вы спросили, что обнаружено в карманах одежды, которую никто из находящихся в ресторане не признал своей... Обнаружена вот эта остро заточенная крышка от консервной банки. Она была предъявлена потерпевшим, и они ее опознали как орудие преступления.
— А вы не исключаете, что эта крышка... Или как там ее... Может быть просто подсунута? — спросил Неклясов.
— Все производилось в присутствии понятых, владельца ресторана, оперативных работников... Протокол изъятия всеми участниками и свидетелями изъятия подписан. И стал, таким образом, юридическим документом, который обладает всеми доказательными признаками для суда.
— Будет суд? — улыбнулся Неклясов, показав свои потрясающе белые зубы, но улыбка его была слишком уж похожа на оскал.
— Обязательно, — кивнул Пафнутьев.
— Теперь, когда вы изъяли все, что пожелали... Когда обшарили мои карманы... Я могу получить свою одежду?
— Хоть сейчас, — беззаботно ответил Пафнутьев. — Есть, правда, небольшая формальность... Вам необходимо написать расписку.
— А это еще зачем?
— Ну, как же... Вы сами напомнили, что пальто стоит миллионы... Да и другие вещи... Я не могу рисковать такими ценностями. Придется написать расписку. Так, мол, и так, я, такой-то и такой-то... Получил принадлежащее мне пальто, укажите отличительные признаки пальто, уточните, что оно было изъято на месте преступления, в кабинете владельца ресторана Леонарда Леонидовича Анцыферова... Ну, и так далее. Отсюда выйдете уже в своем пальто. А то погода сырая, недолго и простудиться, — улыбнулся Пафнутьев.
— Шутите?
— С вашего позволения.
— Если я все это напишу... Моя расписка тоже ляжет вон в ту папочку? — спросил Неклясов, кивнув в сторону Дубовика, сидящего с серой картонной папкой.
— Конечно.
— Хм, — Неклясов задумался. В этот момент дверь открылась и заглянул Андрей.
— Можно? — спросил он у Пафнутьева.
— Заходи... Что у тебя?
— С заправкой все в порядке, я тоже готов. Когда выезжаем?
— Через полчаса.
— Я посижу здесь?
— Садись, отдыхай. Мы заканчиваем. Так что вы решили? — спросил Пафнутьев у Неклясова.
— Я напишу расписку, если уж без этого нельзя... Хотя что-то мне подсказывает, что этого лучше не делать... Я ведь таким образом подтверждаю, что был в ресторане, что разделся в кабинете, что знаком с Анцыферовым...
— А все это и так подтверждено, — Пафнутьев пожал плечами. — Вы ничего нового не добавляете. Решайте.
— Напишу.
— Очень хорошо, — и Пафнутьев протянул лист бумаги. Неклясов даже не взглянул на ручку, которую протянул Пафнутьев, — вынул свою, с золоченым колпачком. Придвинув бумагу, остро взглянул на следователя, словно бы разгадал его хитрость.
Пафнутьев как-то с неожиданной остротой отметил его тонкие, синеватые пальцы, старательный пробор, выдающий некую зависимость от собственных представлений о себе. Неклясов тянулся к какому-то своему придуманному образу, тянулся из последних сил, но нет, не достигал, как человек, пытающийся подпрыгнуть к перекладине.
— Знаете, вы лучше диктуйте, а я буду писать. — Неклясов вынужден был признать собственную беспомощность перед листом бумаги.
— Хорошо, — Пафнутьев усмехнулся, посмотрел на Дубовика — вот так, дескать, вот с кем дело имеем. — Пишите... Я, Неклясов Владимир Геннадиевич, настоящим подтверждаю, что мое пальто, оставленное вчера в ресторане «Леонард», в кабинете владельца.., мною получено...
Неклясов все старательно записал, поставил дату, подпись, придвинул лист Пафнутьеву. Тот прочел и передал расписку Дубовику. Тот убедился, что все указано правильно, положил документ в папку.
— А теперь, Павел Николаевич, позвольте задать вопрос, ради которого я и пришел сюда... Ведь не думаете же вы, что я за пальто пришел, — рассмеялся Неклясов, хотя ничего смешного и не произнес, да и все остальные в кабинете оставались сумрачно серьезными.
— Слушаю.
— К чему склоняется следствие? Кто стрелял? С какой целью?
— Крутые вопросы, — воскликнул Пафнутьев. — Знай мы все это, тогда и в следствии нет никакой надобности. Если у вас есть подозрения, поделитесь.
— Во дожили! — опять расхохотался Неклясов. — Я... Я помогаю следствию! Попробую... Стреляли, конечно же, в меня...
— Сомневаюсь, — сказал Пафнутьев. — Стрелять сквозь толстое витринное стекло, не видя цели... Ведь вы к тому же сидели еще и за шторами... Кто-то знал, что вы в ресторане?
— Да.
— Кто?
— Фердолевский.
— Думаете — он?
— Или он... Или вы, — Неклясов в упор посмотрел на Пафнутьева. — Я имею в виду вашу службу. — Неклясов не сводил взгляда с Пафнутьева, будто ждал, что тот как-то выдаст себя, разоблачит.
Хмыкнул в своем углу Андрей, удивленно склонил голову Дубовик, не сдерживаясь, рассмеялся Пафнутьев.
— У меня другие методы, — сказал он.
— Вроде конкуренты у вас появились, — обронил Андрей. — Появились ребята куда покруче вас с Фердолевским.
— Конкуренты? — переспросил Пафнутьев, взглянув на Андрея. — Это точно?
— Говорят, — уклончиво ответил Андрей.
— И мне говорят, — фыркнул Неклясов. — Но я не верю. Это невозможно. Везде действуют свои законы, а у нас законы суровее, чем где бы то ни было. Так не бывает. Вот что, Павел Николаевич, — Неклясов повернулся к Пафнутьеву, потеряв интерес ко всем остальным в кабинете. — Надеюсь, вы не думаете, что я пришел сюда из-за этого пальто... Мне нужно было убедиться, что это не ваших рук дело.
— Убедились?
— Вы ведете себя спокойно... На вас не похоже. И новые ребята так не станут себя вести...
— Остается... — начал Пафнутьев.
— Да, — Неклясов склонил голову, уставившись в стол. — Да. Вы правы, Павел Николаевич. Павел
