странной войны на Венере. Но высшие правительственные чиновники хмурились, когда слышали непонятные слова Карла Франтора, сына министра образования.
Ян Хеерсен, военный министр, в ярости вскочил, ознакомившись с содержанием доклада.
— И вы серьезно пытаетесь убедить нас на основании случайного заявления полусвихнувшейся жабы, чтобы мы заключили мир с Венерой на их условиях? Абсолютно невозможно! Что этим проклятым тварям требуется, так это броневой кулак. Наш флот вышибет их из Вселенной, и ждать этого осталось недолго.
— Вышибить их не так просто, — произнес седобородый Франтор-старший, спеша поддержать сына. — Многие из нас не раз заявляли, что правительственная политика относительно Венеры ошибочна. Кто знает, что они способны предпринять в ответ на наше нападение?
— Детские сказочки! — рявкнул Хеерсен. — Вы думаете о жабах как о людях. Они — животные и должны быть благодарны за те блага цивилизации, что мы им несем. Не забывайте, мы относимся к ним гораздо лучше, чем во время ранней истории относились к некоторым из земных рас, к краснокожим например.
Карл Франтор снова не удержался и взволнованно заговорил:
— Нам следует все разузнать, госйода! Угроза Антила слишком серьезна, чтобы ею пренебречь, и неважно, что звучит она глупо… Впрочем, в свете побед венериан она звучит не так уж и глупо. Я предлагаю послать меня и адмирала фон Блумдорфа в качестве послов. Позвольте мне добраться до сути этого дела, прежде чем мы перейдем к атаке.
Президент Земли, мрачноватый Жюль Дебю, впервые заговорил:
— В конце концов, в предложении Франтора есть смысл. Пусть так и будет. Есть другие предложения?
Предложений больше не последовало, только Хеерсон нахмурился и злобно фыркнул. Таким образом, неделю спустя Карл Франтор сопровождал космическую армаду, отправившуюся с Земли в направлении Венеры.
Странная Венера встретила Карла после пятилетнего отсутствия. Тот же нескончаемый дождь, то же монотонное, угнетающее чередование коричневого и серого, те же разбросанные города-купола, но как же все здесь переменилось!
Там, где раньше высокомерные земляне презрительно шествовали среди толп ежившихся от страха туземцев, ныне распоряжались венериане. Афродополис стал столицей планеты, а бывший кабинет губернатора занимал теперь… Антил.
Карл с сомнением глядел на него, плохо понимая, что следует сказать.
— А я был склонен думать, что ты… марионетка, — решился он наконец. — Ты… пацифист.
— От меня ничего не зависело. Все решил случай, — возразил Антил. — Но ты… Никак не мог предположить, что именно ты будешь представлять свою планету на переговорах.
— Это потому, что ты напугал меня глупыми угрозами несколько лет назад, и потому еще, что я оптимистичнее всех отнесся к вашему восстанию. Вот я и прилетел, как видишь, но не без сопровождения. — Он небрежно указал рукой в небо, где неподвижно и угрожающе зависли звездолеты.
— Собираешься меня запугать?
— Нет! Мне хотелось бы узнать твои цели и требования.
— Они легко выполнимы. Венера требует признания ее независимости: мы предлагаем мир, а также свободную и неограниченную торговлю.
— И ты предлагаешь нам согласиться на это без борьбы…
— Надеюсь… для блага Земли же.
Карл нахмурился и раздраженно откинулся на спинку кресла.
— Ради Бога, Антил, время таинственных намеков и недосказанных угроз прошло. Поговорим в открытую. Как вам удалось так легко захватить Афродополис и остальные города?
— Нас вынудили к этому, Карл. Мы этого не хотели. — Голос Антила стал резким от волнения. — Они не приняли наших требований и начали стрелять из тонитов. Нам… нам пришлось применить… оружие. После чего нам пришлось большую часть их убить… из милосердия.
— Ничего не понимаю. О каком оружии ты говоришь?
— От меня ничего не зависело. Помнишь наше посещение Аш-таз-зора, Карл? Запечатанная комната, древний манускрипт, пять небольших цилиндриков?
Карл угрюмо кивнул:
— Я так и подумал, но не был уверен.
— Это чудовищное оружие, Карл. — Антил содрогнулся, точно сама мысль о нем была невыносима. — Древние изобрели его… но ни разу не использовали. Они сразу же упрятали его подальше, и представить не могу, почему вообще не уничтожили. Я надеялся, что они хотя бы испортили его, я в самом деле на это надеялся. Но оно оказалось в превосходном состоянии, и именно я его обнаружил и… был вынужден применить… на благо Венеры. — Его голос упал до шепота, и венерианин с явным усилием заставил себя собраться и продолжить рассказ. — Небольшие безобидные на вид стерженьки — да ты и сам их видел — способны генерировать силовые поля неизвестной природы — прадеды мудро позаботились не разъяснять научные основы оружия, — разрушающие связи между разумом и мозгом.
— Что? — Карл застыл, от изумления раскрыв рот. — О чем ты говоришь?
— Ты же должен знать, что мозг — скорее вместилище разума, нежели сам разум. Природа разума — это тайна, она была неведома даже нашим прародителям, но какой бы она ни была, разум использует мозг в качестве посредника между собой и материальным миром.
— Понял. И ваше оружие отделяет разум от мозга… разум оказывается беспомощным… словно космопилот, потерявший контроль.
Антил с серьезным видом кивнул.
— Видел ты когда-нибудь животное без мозга? — неожиданно спросил он.
— Хм-м… да, собаку… в колледже, на занятиях по биологии.
— Тогда пошли, я тебе покажу человека без разума.
Карл и венерианин вошли в лифт. Когда они спустились на нижний — тюремный — этаж, в мыслях Карла царила сумятица. Он разрывался между ужасом и яростью, его одновременно охватывали и безрассудное желание убежать, и непреодолимая тяга убить Антила здесь же, на месте. Все еще находясь в смятении чувств, он покорно шел за венерианином по тускло освещенному коридору, петлявшему между рядами крохотных зарешеченных камер.
— Здесь.
Голос Антила, словно неожиданный поток холодной воды, заставил Карла очнуться. Он посмотрел туда, куда указывала перепончатая рука, и застыл, не в силах оторвать взгляд от представшей перед ним человеческой фигуры.
Это, несомненно, был человек… по облику… но и нечеловек в то же время. Оно — Карл даже мысленно не мог определить это существо как «он» — сидело на полу и молчало. Большие красивые глаза пристально рассматривали заднюю стенку камеры. Пустые глаза, из которых ушла душа; отвисшие губы, с которых капала слюна; бесцельно шевелившиеся пальцы. Чувствуя приступ тошноты, Карл поспешно отвернулся.
— Он не лишен мозга. — Голос Антила звучал негромко. — Физиологически его мозг не поврежден. Он просто… отсоединен.
— Но почему он живет, Антил? Почему не умирает?
— Потому что автономные системы не затронуты. Поставь его — и он сможет удержать равновесие. Его сердце бьется. Он дышит. Если ты сунешь ему в рот пищу — он начнет жевать, но скорее погибнет от голода, чем совершит волевой акт добывания пищи. Это тоже жизнь… Определенного вида, но уж лучше смерть, потому что отсоединение необратимо.
— Но это же чудовищно… чудовищно!
— Это еще хуже, чем ты думаешь. Я не могу отделаться от ощущения, что где-то еще существует
