— Тогда почему вы спрашиваете? Ваши новые документы оформлены в Москве, кредитные карты — там же. Здесь вы приобретете билет на самолет и ближайшим рейсом отправитесь в Россию. До вылета вы сможете о себе позаботиться? Насколько вы владеете английским языком? Если угодно, мы вас обучим.
— Вы — меня?.. Английскому?!
— Это займет около часа.
— Справлюсь. Я всю жизнь в Сети.
— Вы самостоятельный человек, — сказала Ксена, снова садясь на кровать. — Разумеется, вы забудете о нашей договоренности так же крепко, как и о своем прошлом. При возникновении какой-либо угрозы вы можете полагаться на нашу помощь, но учтите, что от собственной глупости вас не спасет никто. Провала мы не допустим ни при каких условиях. О нашей гарантии вас уже проинформировали.
— Да, Стив обещал вшить в меня какие-то штуки.
— «Штуки» — неверное определение, но они уже введены.
— Уже?!
— Симбионты находятся в вас, Волков, — подтвердил Стив. — Вывести их из организма невозможно. Не беспокойтесь, вреда они вам не причинят, пока не получат на то приказа. В данный момент они успели восстановить функцию вашей печени и отчасти — простаты.
— Ага, — вякнул Андрей. — Печень у меня и так будто у младенца — после пяти-то лет на постных кашах. А за второе спасибо, надеюсь, еще пригодится, вообще-то, печенка тоже. Я на нее рассчитываю.
Он снова почувствовал себя крысой, на сей раз — крысой благодарной. В первый момент Андрей даже испугался этого, но вдруг открыл, что ненавидеть себя сильнее уже не может: он давно дошел до крайней степени осатанения — не сейчас, раньше. Еще откисая в душистой пене, а затем пользуясь услугами того паршивого стилиста и тех замечательных девчонок. Он уже тогда заподозрил себя в слабости. Продолжал верить, что сдюжит, но... как-то не душой он верил, а лишь мозгами. Не верил, одним словом.
— Если бы вы хоть немножко прояснили... — начал Андрей, но Ксена его прервала:
— Детали вашей работы я пока сообщить не могу. Возможно, вы нам вообще не понадобитесь.
— Вот же счастье... Из тюрьмы выпустили, здоровья прибавили, еще и денег дадите... — На стол упал конверт, и Андрей отрешенно кивнул. — Я возьму. Чего ж не взять, дают — бери. И за все это — «возможно, не понадоблюсь»?
— Вероятность такого исхода мала. Вам следует настраиваться на работу, непростую и напряженную. Но я вас уверяю, что ни одно из заданий не будет направлено против ваших соплеменников.
Раскрыв конверт, Андрей вынул из него то, что ожидал: паспорт, две кредитки, карточку соцстраха и немного наличных. Новые деньги он видел в газете, но держать их в руках ему еще не приходилось. Впрочем, деньги были обыкновенные. Земля уже имела подобный опыт, когда в Европе вводили евро. То же сделали и пять лет назад: общий рисунок на аверсах и национальные символы на реверсах. Банкноты Андрею попались из Кении, Австралии и России. На двух сотнях был изображен Пушкин, на третьей — кенгуру. Динары, рубли и доллары сравнялись в курсе, теперь это было одно и то же.
— А как называется ваша родина? — неожиданно спросил Андрей.
Новые хозяева переглянулись — кажется, он их удивил.
— Это важно? — произнесла Ксена.
— Это интересно.
— У нашей звезды нет названия. Точнее, нет собственного имени.
— Но ведь вы ее как-то называете?
Она задумалась.
— На русский это можно перевести как «светило». В нашем астрономическом каталоге оно стоит под номером один. Но в быту говорят просто: «Светило».
— А планету вы, наверно, зовете «Почвой»?
— «Колыбелью», — возразил Стив. — Кстати, для носителя английского языка ваша версия была бы не так очевидна.
— Мне плевать, я ношу русский.
— И этим вы тоже отличаетесь, — заявила Ксена.
— Вы вербуете только славян? Хотя нет, откуда они в «Голд Сэнде»... Но вы берете на службу исключительно преступников.
— Советую вам отказаться от подобных определений. Мы набираем разных людей. В разных регионах.
— И все эти люди... они чем-то обижены, — догадался Андрей.
— С вами поступили несправедливо, и мы это исправили, — сказала Ксена. — Службу у нас вы расцениваете как предательство, но вы заблуждаетесь. Скоро вы окажетесь на свободе и увидите, что у вас отняла ваша родина. Мы вам это вернули. Мы вправе ждать от вас многого, но какое бы задание вам ни поручили, оно не принесет Земле вреда.
— Полагаю, ваши проблемы связаны именно с оценкой своего решения, — добавил Стив. — Оценка неверная. Вы не можете быть предателем, Волков. Государство, которое вы воспринимали как родину, исчезло. Приговорило вас к пожизненному заключению стало частью Единства. Однако Единство тоже не отменило приговор. Это сделали мы. Гады, — закончил он без иронии.
Ксена поднялась и вручила Андрею трикотажную маску с отстроченными отверстиями для глаз.
— Вашего нового лица на корабле видеть не должны.
— Мы куда-то собираемся?
— Недалеко.
Стив протянул ему документы:
— До скорой встречи.
Андрей, пожав плечами, опустил карточки в карман.
— Вас на самом деле беспокоит то, что творится с моими мозгами? — спросил он у Ксены.
— Ничего особенного, — ответила она уже в коридоре. — Ваша реакция предсказуема.
— Да, я весь предсказуемый. Как параллельные прямые.
— У вас плохо с геометрией, Волков.
— Можете подучить и этому? —съязвил он.
— Сейчас налево.
Ксена шла рядом. Коридор, крашенный в неопределенные салатные тона, был достаточно широким, в нем могли разойтись и трое, не касаясь друг друга, тем не менее Андрей дотронулся до ее ладони.
Она отдернула руку:
— Не нужно!
— Я просто хотел убедиться...
— Есть и другие средства. Такие, как язык. — У трапа Ксена пропустила Андрея вперед. Он замешкался, и она пояснила: — Речь. Если вас что-то интересует, можно задать вопрос.
— А, вы в этом смысле... — Он начал подниматься. Металлические ступени грохотали, и Андрей сомневался, стоит ли кричать на весь корабль.
— Температура тела? — спросила за него Ксена. — Тридцать два и три десятых по Цельсию. Это наша норма. Любопытство удовлетворено?
— Вам должно быть очень неуютно. Здесь, на Земле.
— Мы тщательно готовились.
— Да, Стив говорил. Но я не думал, что ваша подготовка... что она настолько глубока.
— Она глубока максимально. Сейчас направо и дальше по коридору. Для тех, кто попал в экспедицию, нет ничего дороже, чем Миссия. В ней наше предназначение.
— И вы не боитесь мне это говорить?
— Я не раскрываю никаких секретов. Это можно услышать в любом выпуске новостей. Двадцать суток — большой срок. Вы находились в изоляции и многого не знаете.
— Двадцать?
— Мы на вашей планете ровно двадцать суток. Все это время вы отсутствовали.
— Тысяча семьсот сорок шесть, — буркнул Андрей.
