ослабил хватку, но не отпускал ее руку.
— Спасибо, мистер Хол. — Ее негодование не уменьшилось. — Вы ведь мистер Хол, не правда ли?
— Именно. Но почему вы грабите кабинет?
— Вы совсем не тот Дуглас Хол, которого я знала, — она энергичным движением высвободила руку. — Ия вовсе не граблю этот кабинет. Меня проводил сюда один из охранников.
В сильнейшем удивлении я отступил на шаг:
— Это вы-то не грабите…
Выражение ее лица не изменилось. По-видимому, она говорила правду.
И вдруг сквозь образ гордой девушки, соединяющей детскую замкнутость и недавний расцвет, сквозь туман восьми долгих лет я разглядел забавного пятнадцатилетнего подростка — Джинкс Фуллер. Я вспомнил, что уже тогда она отличалась отвагой и решительностью, несмотря на косы и школьную форму.
Я вспомнил даже некоторые дополнительные моменты: смущение Фуллера, который объяснял мне, что его впечатлительная дочка втюрилась в «дядю» Дуга; мои тогдашние чувства; мои сказочные двадцать пять лет, когда я под руководством Фуллера писал диссертацию. Для вдовца воспитывать дочь такого возраста было сложно, и Фуллер отослал ее к сестре в какой-то другой город, чтобы дочь нашла там женскую заботу и воспитание, пока не закончит колледж.
Девушка вернула меня из страны воспоминаний:
— Я Джоан Фуллер.
— Джинкс! — воскликнул я.
Она враз растеряла половину своей уверенности, к тому же ее глаза наполнились слезами.
— Я и не думала, что меня кто-нибудь еще раз назовет этим именем.
Уже сочувственно я снова взял ее за руку и, чтобы сменить тему, стал объяснять причину своей грубости:
— Понимаете, я не сразу узнал вас…
— Еще бы. А что касается моего присутствия здесь… меня попросили забрать вещи папы.
Я усадил ее на стул.
— Я собирался сам заняться этим, но я не знал… я думал, что вы далеко.
— Я вернулась месяц назад.
— Вы были у доктора Фуллера, когда…
Она утвердительно кивнула и отвела глаза от бумаг и вещей, сложенных на столе.
Мне не следовало бы говорить с ней о случившейся так недавно трагедии, но я не мог упустить подходящий момент.
— Ваш отец… он казался озабоченным в последнее время?
— Я не заметила ничего такого, — быстро ответила она. — А что?
— Видите ли… — я решил солгать, чтобы лишний раз не огорчать ее. — Мы вместе работали над важной проблемой. Я некоторое время отсутствовал, и мне было бы интересно знать, нашел ли он решение.
— Это связано с функциональным контролем?
Я внимательно взглянул на нее.
— Нет. А почему вы так спросили?
— Так просто. Я не знаю.
— Вы спросили об этом не без причины.
Она явно колебалась.
— Знаете, иногда он бывал задумчивым, проводил много времени в своем кабинете. И на его столе лежала груда книг по этой теме.
Я спросил себя, почему у меня создалось впечатление, что она старается что-то скрыть.
— Если вам не неприятно, я как-нибудь зайду, чтобы просмотреть его записи. Может быть, мне удастся найти то, что я ищу.
Мне казалось, что так будет мягче, чем если бы я заявил, что не верю в несчастный случай с ее отцом.
Она начала складывать вещи Хэнка в большую пластиковую сумку.
— Приходите когда хотите.
— И вот еще что. Вы знаете, что к вашему отцу незадолго до его гибели приходил Мортон Линч?
Она нахмурила брови:
— Кто?
— Мортон Линч, ваш второй «дядя»…
С каким-то странным выражением лица она взглянула на меня.
— Мортон Линч? Я не знаю такого.
Я ошеломленно молчал, пытаясь скрыть свою растерянность. В какой-то степени Линч был частью обстановки, окружавшей Джинкс. Как и я, он последовал за доктором Фуллером, когда тот оставил преподавание ради научной работы. Кроме того, он более десяти лет прожил в доме Фуллеров и лишь два года назад переехал поближе к зданию «Реако».
— Вы не помните Мортона Линча? — я попытался вызвать воспоминания о человеке с седеющими волосами, который строил домики для ее кукол, чинил ее игрушки, целыми днями носил ее на плечах.
— Я никогда о нем не слышала.
Настаивать я больше не стал и начал просматривать стопку заметок и черновиков. На наброске греческого воина я задержался, но рассматривать слишком долго не решился.
— Джинкс, я могу вам чем-нибудь помочь?
Она улыбнулась, внезапно вновь вернувшись к теплоте и беззаботности пятнадцати лет. На мгновение я пожалел, что она так рано влюбилась.
— Я выкручусь, — заверила она меня. — Папа мне кое-что оставил, и я собираюсь работать по своей специальности — оценка общественного мнения.
— Вы собираетесь проводить опросы?
— Нет, не опросы людей. Оценка.
Забавно, что она четыре года осваивала профессию, которую вскоре должны упразднить открытия ее отца.
Но не время было жалеть об этом. Я дал ей это почувствовать, спросив:
— Вы собираетесь воспользоваться своим местом в правлении «Реакшнз энд компании?
— Вы говорите о двадцати процентах, принадлежавших отцу? Я не могу их трогать. Они мне принадлежат, конечно, но Сичкину удалось получить доверенность на управление. Я смогу воспользоваться акциями и процентами, только когда мне исполнится тридцать лет.
Лучшего Сичкин и не мог придумать! Причина была ясна: Фуллер был не единственным, кто желал бы, чтобы часть деятельности «Реако» была направлена на вытягивание человеческого ума из примитивного состояния. У него, кстати, было достаточно голосов «за» на заседании административного совета. Но сейчас, когда Сичкин контролировал его двадцать процентов, было абсолютно ясно, что симулятор будет служить одним только практическим, денежным интересам.
Девушка тем временем все уложила и закрыла пластиковую сумку.
— Извините, что я обошлась с вами невежливо, Дуг. Но я была возмущена. Я думала, что вы с радостью займете место папы. Хотя я должна была сразу понять, что вы не такой человек.
— Конечно. В любом случае, дела идут не так, как хотел бы доктор Фуллер. То, что происходит, мне совсем не нравится. Я останусь в фирме только до того момента, когда симулятор станет реальностью. Работа доктора заслуживает по меньшей мере этого.
Она тепло улыбнулась мне, взяла сумку и показала на заметки, оставшиеся лежать на столе. Среди них виднелся уголок листка с рисунком. Мне даже показалось, что греческий воин смотрит на меня с иронической улыбкой.
— Я знаю, вы хотите их просмотреть, — сказала она, направляясь к двери. — И я жду вашего визита.
