распахнулась кухонная дверь, и почувствовала на своей щеке дыхание Мигеля.
— Она называет тебя безответственной, — начал переводить он с испанского. — Она уже забеспокоилась, что Луизе придется обслуживать столики и что из-за тебя ее дочь потеряет своего первого ребенка. И она уверена, что ты прибавила ей седых волос.
Роза дотронулась до своих волос — не менее темных, чем у ее детей, затем уперла руки в бока. Мама Роза выглядела моложе своих лет и гордилась своим внешним видом. Ее достаточно округлые формы легко могли бы заплыть жиром, но она старательно сохраняла стройность. Дасти же она постоянно советовала есть больше.
И как раз об этом она говорила сейчас. Мигель пересказал обеспокоенность матери тем, что Дасти пропустила свой обед. Дасти открыла рот, чтобы солгать, что уже пообедала, но он остановил ее.
— Молчи, пока она не выговорится. Иначе рассердишь ее еще больше.
Не зная, что и делать, Дасти покорилась, обостренно ощущая близость Мигеля. Он положил одну руку на ее плечо и говорил ей прямо в ухо. Теплота его ладони опалила ее. Произносимые им слова сливались в ее сознании в ласкающую любовную мелодию.
Мама Роза сделала паузу. Уж не ожидает ли она ответа? Дасти бросила испуганный взгляд на Мигеля. Он ободряюще улыбнулся ей и ответил матери по-испански:
— Да, мама, Дасти Роуз мне очень даже не безразлична.
Дасти услышала смех Рамоны и повернула голову в ее сторону. Подружка подмигнула ей, но ничего не перевела. Промолчали и остальные. Дасти разобрала лишь свое имя.
— Ну, тогда я тебя не уволю, — вдруг заулыбалась Мама Роза, переходя на английский. — Но ты должна объяснить свое опоздание и заверить нас, что это больше не повторится.
Не желая посвящать их в историю своего отца, Дасти уже заготовила по дороге на работу оправдательную версию, но под взглядом проницательных темных глаз Мамы Розы у нее язык не поворачивался лгать.
— У меня колесо спустило, — наконец сказала она, стараясь не отводить глаз. — Я сменила его и помчалась сюда, не позвонив, чтобы предупредить об опоздании.
— В следующий раз звони.
— Да, мэм, я прошу прощения. — Дасти скромно потупилась.
Мама Роза нежно похлопала ее по щеке.
— Ты прощена, такие вещи со всяким могут случиться. — Она повернулась к сидевшим за столом. — Представление окончено, уберите за собой. Карлос, накрой заново на стол. Луиза открой входную дверь. Кармен, отправляйся на кухню и приготовься принимать заказы. Я скоро подойду. Рамона, ты займешься первыми клиентами, пока Дасти поест.
— Я только переоденусь, — возразила Дасти.
— Сначала поешь. — Мама Роза взяла ее за руку и отвела на кухню. — На пустой желудок много не наработаешь, да и мужики на тебя не будут смотреть, если останешься такой худой.
Дасти поспешно ела, но Мама Роза все не отставала от нее.
— Сегодня суббота, праздничное время, поэтому ты должна выглядеть особенно привлекательной. Пойдем со мной в дом. Ты переоденешься, а я тебя украшу.
Через некоторое время Дасти выглядела преображенной: в косу были вплетены розовые ленты, вокруг карих глаз положены тени, на ресницах тушь, на щеках румяна, на губах алая помада и в ушах золотые кольца сережек. К тому же она выслушала целую лекцию о том, как понравиться мужчине. Свист одобрения, которым ее встретили на кухне девчонки-посудомойки, не улучшил настроения.
— Я чувствую себя цыпленком, связанным для жаренья, — прошептала она на ухо Рамоне, когда появилась в обеденном зале. — Так что не смейся.
— А могу я широко улыбаться? — спросила Рамона и широко улыбнулась, передавая ей кипу салфеток.
— Почему она не раскрашивает и твое лицо? — поинтересовалась Дасти, автоматически складывая салфетки так, чтобы их можно было поставить на столе.
— Я же не будущая ее сноха.
— Что?
— Не кричи на весь ресторан. — Рамона не спускала глаз с салфеток, но Дасти заметила, как улыбка приподняла уголки ее губ. Рамона была самой высокой из женщин семьи Сантьяго, но Дасти возвышалась над ней на целых шесть дюймов.
— Если ты сейчас же не скажешь, что ты хотела выразить этой хохмой, — проговорила она сквозь сжатые зубы, — я наступлю на тебя и раздавлю, как жука навозного.
— Леди никогда не должны прибегать к физическому насилию, — парировала Рамона, и глаза ее при этом смеялись.
— Кто тебе сказал, что я леди?
— Ты сейчас похожа на леди.
Дасти застонала:
— Она не уволит меня, если я смою всю краску?
— Не уволит, если только Мигель не попросит ее об этом.
— А при чем тут Мигель?
— Во время своей вспышки мама спросила его, интересна ли ты ему. — Рамона лукаво посмотрела на нее. — Вы так хорошо смотрелись вместе, твоя светленькая головка рядом с его темной, А у тебя был такой мечтательный вид...
— И вовсе нет — он переводил мне.
— Выглядел он так, словно шептал в твое ушко сладкие комплименты, а тебе это нравилось.
— Все было совсем не так!
Рамона улыбнулась, и тут Дасти спохватилась. Она попалась на удочку Рамоны. На нее действительно подействовала близость Мигеля, но признаться в этом она не могла.
— И что сказал Мигель?
— «Да», разумеется. Почему, по-твоему, ты все еще здесь и вся расфуфырена?
Свирепо уставившись на Рамону, Дасти скомкала салфетку и со злостью бросила ее на пол.
— Я не собираюсь каждую ночь наводить всю эту краску на лицо, а сережки оттягивают мне уши до колен.
— Мигель не такой уж плохой — я его знаю всю свою жизнь. Дай ему хоть полшанса.
— Слушай меня внимательно, — резко бросила Дасти и произнесла медленно и четко: — Меня... он... не... интересует. — Стремительно повернувшись, она поспешила к бару.
Как обычно, Мигель улыбнулся ей, потом изобразил изумление:
— Я и не подозревал, что такую красавицу можно сделать еще краше!
Из-за присутствия пары клиентов в дальнем конце стойки Дасти растянула свои губы в некое подобие улыбки и попросила:
— Мигель, подойди, пожалуйста, поближе.
— Твое желание для меня закон. — Он остановился прямо перед ней. — Приятно слышать свое имя из твоих уст. Ты, по-моему, впервые произнесла его за пять дней, что работаешь здесь.
— Поближе, — сказала она, наклоняясь над стойкой. Он сделал то же самое, и их лица оказались в паре дюймов друг от друга. — Я хочу видеть тебя... — начала она нежным голосом и, сделав паузу, закончила свирепым шепотом, — в аду!
— Какая страсть! — прошептал он. Прежде чем она успела отклониться, его руки обхватили ее лицо, и он запечатлел быстрый поцелуй на ее губах. Мужчины в другом конце бара зааплодировали.
Дасти отступила назад, как только он отпустил ее.
— Я подам на тебя в суд за сексуальное оскорбление, — прошипела она, утирая рот тыльной стороной ладони.
— А я могу уволить тебя за неподчинение, однако не стоит прерываться на самом интересном месте, как ты считаешь? — Его глаза плясали от смеха. — Смотри веселей, Дасти. Я лишь флиртую с тобой. Чего ты боишься?
Она задрала вверх подбородок:
