пугать ее.
— Поговори со мной, — вдруг сказал Ларсон, и она тут же открыла глаза.
— О чем?
— О чем хочешь. Мне нравится тебя слушать.
Глэдис охватило приятное возбуждение, но она не могла позволить себе расслабиться.
— Можно побеседовать о Тельме.
Ларсон нахмурился.
— Нет, о чем угодно, только не о работе. Я вижу, ты с головой ушла в свою бухгалтерию.
— Минуту назад я раздумывала, не вернуться ли домой, — сообщила Глэдис.
Приятное чувство сразу покинуло ее, как только Ларсон одобрительно кивнул.
— Здравая мысль. Я знал, что ты решишь вернуться, рано или поздно.
— Значит, одобряешь? — сухо спросила она.
— Ты что, обиделась?
Он бросил на девушку хитрый взгляд.
— Знаю наперед все, что ты сейчас скажешь: Лондон мне не подходит, я создана для жизни в деревне, где время течет неторопливо, как раз то, что надо для таких глупышек, как я.
— Ничего себе глупышка! А кто раскусил Тельму? — возразил Ларсон.
Это было сказано, чтобы успокоить Глэдис, но она поняла, что он просто не стал развивать тему о ее возвращении на родину.
— Мне бы и в голову ничего не пришло, если бы та папка случайно не попала мне в руки.
— Но ты не остановилась, пока не докопалась до истины.
— Видишь, какая я дотошная.
— Как же твои предыдущие работодатели просчитались, уволив такого работника! Какая потеря для фирмы!
— Точно. Они до сих пор льют крокодиловы слезы, — ответила Глэдис с иронической улыбкой.
— А ты вернешься на прежнюю работу? — спросил Ларсон как бы между прочим.
Значит, думает, что она окончательно решила вернуться в родной город. Ждет не дождется, когда это произойдет. Мечтает избавиться от нее.
— Нет, — бросила Глэдис. — Там было слишком скучно.
— Я знал, что ты это скажешь.
— Не стоит изображать из себя эдакого всезнайку, — отрезала она. — Зачем спрашивать, если ответы известны заранее?
— Ты проголодалась? — поинтересовался Ларсон.
Что-то с ним не то, подумала Глэдис. Он ведет себя так, словно между ними не было никаких разногласий. Почему? Может, узнав о ее планах, предвкушает расставание? Эта мысль греет ему душу? Ах да, впереди еще неизбежный акт возмездия.
— Ты хочешь есть? — повторил вопрос Ларсон.
— Не очень.
— Подъедем к заправке, там можно будет перекусить.
В придорожном кафе оказалось полно народу, им пришлось постоять в очереди и в результате купить пару гамбургеров, чипсы и напитки. Ели они в машине. Голодная Глэдис быстро все проглотила, а Ларсон, медленно дожевывая гамбургер, высказал свое мнение по поводу качества мяса. Он, по своему обыкновению, шутил, но Глэдис никак не могла избавиться от тягостного чувства, которое возникло у нее, как только Ларсон радостно согласился с ее идеей вернуться в родные места. Она сама еще окончательно не решила вернуться, а он уже собрался выселить ее из своей квартиры.
— Ну ладно, — все тем же веселым тоном обратился к ней Ларсон. — Пора ехать дальше.
— Что это ты в таком прекрасном расположении духа? — поинтересовалась Глэдис. — По идее, ты должен быть напряженным и нервным. Утром ты был именно таким.
Ларсон как раз сворачивал на шоссе, он ловко проделал маневр и вышел на скоростную полосу. Глэдис бросила взгляд на его лицо — опять улыбается своим мыслям. Вот ее это разозлило и захотелось стукнуть его как следует.
— Что скажешь? — она напомнила, что ждет ответа на вопрос.
Ларсон глянул на нее и снова стал следить за дорогой.
— У меня хорошее настроение, дорогая, потому что все, наконец, становится на свои места. Гонка окончена, а чудеса только начинаются.
— Замечательно, что ты можешь предвидеть будущее, принять верное решение и сделать все, как надо и как хочешь сам.
Все это для нее недостижимо, она дальше собственного носа ничего не видит. Никаких планов, плывет по течению в надежде, что все образует само собой.
— А разве нет? — бросил Ларсон.
Судя по знакам, они уже были недалеко от нужного поворота. Скоро подъедут к большому дому, с которым связано столько горьких воспоминаний. Она увидит коттедж, бывший когда-то ее родным домом. Его, наверное, не узнать после перестройки — его ведь превратили в домик для гостей…
— Ты сейчас такой самодовольный! Плохое качество, — сказала Глэдис.
— Ну, если ты так считаешь, если у меня нет достоинств, — усмехнулся Ларсон, — тогда почему же ты влюбилась в меня?
Глэдис вздрогнула, замерла и почувствовала, как заливается краской.
— Какая чушь… — пролепетала она.
Она понимала, что должна отвернуться и не смотреть на него, но не могла отвести взгляд, пытаясь разглядеть, что скрывается за самодовольным выражением лица.
— Скажи, а ведь у тебя не было никого той ночью в спальне? — спросил он и не дождался ответа. — Ну, так как? Не было?
— Разве я утверждала, что там кто-то был? Ты сам это сказал.
— Но ты не отрицала. Почему? Хотела, чтобы я ревновал?
— Не говори глупости, Ларсон.
— Ты ведь читала тогда документы, которые сфабриковала Тельма. Когда я пришел, ты их спрятала, поэтому у тебя и был такой виноватый вид.
Глэдис едва слышала, что он говорит. Она не могла пошевелиться, не чувствовала своего тела.
Состояние полуобморочное, хотя она никогда в жизни не падала в обморок. Уставившись прямо перед собой, Глэдис пыталась собраться с мыслями.
— Я всегда знал, что нравлюсь тебе, — продолжал Ларсон, а она мысленно молила его замолчать. — Но только сейчас все понял.
— Я вовсе не влюблена в тебя, — проговорила Глэдис каким-то чужим голосом. — Не желаю слушать глупости.
— Конечно, влюблена.
— Если тебе нравится так думать, пожалуйста. Разве я могу запретить тебе?
Ларсон стал тихонько насвистывать какую-то мелодию.
Так вот почему он в таком благодушном настроении, подумала Глэдис. Решил, что я попалась! Я в его руках. Он не простил меня за то, что я выгнала его тогда из спальни, и захотел взять реванш! Она почувствовала, как от обиды и унижения глаза наполняются слезами, и отвернулась к окну.
Они уже свернули с шоссе на проселочную дорогу и ехали через луга, которые в ярком солнечном свете выглядели изумрудно-зелеными. Пейзаж невероятно красив, но она не в состоянии любоваться природой.
— Я никогда не буду спать с тобой! — произнесла Глэдис дрожащим голосом. — Никогда.
— Ага, значит все, что я сказал, — правда?
Ларсон остановил машину на обочине, и Глэдис испуганно наблюдала за ним, чувствуя себя загнанным зверьком.
— Я как-нибудь справлюсь с этим сама… — прошептала, она чуть не плача.
Она не понимала, как может человек, который еще недавно уверял ее в том, что никогда не обидит,
