существует — в республиках с большей долей русских высок и уровень насильственной смертности. С другой стороны, как мы показали при региональном разборе, не всё так однозначно и линейно. Поэтому давайте посмотрим на ситуацию с «русским фактором» на примере Украины. Эта второе по численности государственное образование (после РФ), с большим процентом как собственно русских (точнее, великороссов), так и тех, кто считает русский язык и русскую культуру своими родными. Здесь, также как и в России, имеет место заметная региональная дифференциация, причём в силу исторических причин ещё более чётко выраженная, нежели в России.
В целом, Украина более благополучна, чем Россия: если верить украинской статистической службе, то уровень убийств в этой стране в расчёте на 100 тыс. населения более чем в 2 раза ниже, чем в России (13,1 и 28,3 соответственно), самоубийств — примерно на треть (29,6 и 39,3). Почти в два раза на Украине ниже число погибших на транспорте (14,6 и 27,3), хотя, конечно, тут имеет значение и разница в степени автомобилизации (все данные 2000 года). В итоге, уровень смертности от внешних причин на Украине оказывается примерно в 1,5-1,6 раза ниже, чем в России (149,4 против 219,9 в 2000).Важно также отметить, что пик насильственной смертности на Украине наблюдался в середине 90-х годов (160,5 в 1995), и с тех пор ситуация в целом стабилизировалась и даже несколько улучшилась. А в России рост преждевременной смертности имел место все последние годы (219 в 2000г., 220,7 — в 2005, с пиком в 235,2 в 2002 году). И хотя за 5 лет заметно уменьшилось количество убийств и самоубийств, итоговая цифра осталась прежней, что говорит о том, что социальная патология просто приняла иные формы. Нет, всё совсем не ладно в Датском королевстве!
Заметим, что в не таком уж недавнем прошлом, лет 30-35 назад, разница между РСФСР и УССР была не слишком большой, и скорее всего, объяснялась региональными отличиями запада и востока Украины. Это отличие сохраняется и поныне. Градиент уровня насильственной смертности с запада на восток Украины, с включением также соседних к Украине государств (Польша, Словакия, Венгрия) и смежных российских регионов создаёт интересную картину — в живописи этот приём называется «растяжкой» — когда от светлого пятна делается плавный переход ко всё более и более насыщенному. Судите сами — Германия — 29,4; Польша — 57,3; Венгрия — 67,3; Львовская область — 83; Хмельницкая область — 115; Винницкая — 123; Днепропетровская — 173; Донецкая — 200; Россия — 219. Правда, как отмечалось выше, внутри самой России тоже имеет региональная дифференциация, так что в прилегающих к Украине областях ситуация несколько получше, чем в прокопчённом шахтёрско-металлургическом Донбассе — Ростовская область — 150, Белгородская — 163, Курская — 164.
Неужели правы русофобы, утверждающие, что Россия всем странам и народам, попадающим под её крыло, несла в основном несчастья? Ведь если судить по приведённому ряду, чем ближе к России регион, чем дольше входил он в её состав, чем выше процент русского населения, тем выше уровень смертности от внешних причин, тем выше уровень общественного «негаразда» (
Повторимся — прежде, чем приступать к каким-то конкретным мерам, нужно измерить все основные параметры жизни общества. Несколькократная разница в уровне смертности по регионам создаёт богатые предпосылки для успешности такого анализа. Определив значение факторов, влияющих на разницу уровня насилия в разных регионах, установив слабые места, требующие первоочередной расшивки, можно составить план практических мероприятий, которые бы благотворно сказались на ситуации во всех регионах страны.
Естественно, что любые меры потребуют затрат, часто довольно ощутимых. Как это ни цинично звучит, но здесь нужно учитывать эффективность каждого мероприятия, то есть сколько жизней можно сберечь на единицу вложений, и в первую очередь предпринимать те меры, которые дадут наибольший эффект.
К примеру, рассмотрим ситуацию с травматизмом пешеходов. Как писалось выше, на войне каждой смерти от несчастного случая или убийства соответствует некоторое количество «раненых». В мирное время имеют место те же соотношения между числом погибших и «раненых», часто буквально. В данном случае низкое качество пешеходной инфраструктуры приводит к определённому количеству травм среди пешеходов, а иногда некоторые травмы приводят к летальному исходу.
Приведу два жизненных примера (а любой читатель, думаю, может сам вспомнить десятки подобных ситуаций). Мой друг детства возвращался вечером домой. Двор был плохо освещен и он не заметил вбитого в асфальт стального колышка-уголка (обычная отечественная практика для предотвращения заезда во двор автомобиля). Результат — сломанная нога, 2 месяца человек не мог работать (он занимается наружным оформлением). Ситуация — тривиальнейшая. Никаких происков империалистов или сатанинских штучек. Обычное, хорошо всем знакомое раздолбайство. Плохое освещение улицы и травмоопасный колышек — это всё элементы негодной инфраструктуры (в данной случае пешеходной). За его недополученный двухмесячный доход можно было заменить, наверное, сотню-другую колышков на столбики с округлыми формами (или вкопанные старые покрышки), со светоотражателями, покрашенные яркой или флуоресцентной краской. Так чтобы такой столбик был бы заметен даже при плохом освещении, а в случае, если человек всё-таки столбик не заметит, последствия были бы намного менее серьёзными.
Второй пример, подобный. Дальняя родственница спускалась по ступенькам, держа ребёнка на левой руке. Поручень был только с левой стороны. Она оступилась, схватиться было не за что, оба упали. У неё — перелом руки, у ребёнка — сотрясение мозга. А будь на пару ступенек больше — вполне могли быть и жертвы.
То есть речь идёт об инвестициях в инфраструктуру, повышающие общую безопасность. Сюда относятся и пешеходные пути, и автодороги, и система своевременной посыпки льда песком и солью. Это всё меры, не затрагивающие по существу какие-то глубокие психологические стороны, и не призванные переубедить человека не совершать самоубийство или лишать жизни другого, но даже они способны существенно, на десятки процентов уменьшить уровень несчастья в стране.
Ну и, разумеется, алкоголь. Тут нужна точная модель типичного российского выпивохи. Примерно как торговые компании на Западе анализируют поведение потребителя, нужен подробный портрет потребителя алкогольной продукции. Нужен контроль за качеством водки, регламентация времени и места продажи, грамотная ценовая политика, балансирующая между минимизацией потребления с одной стороны и недопущением переключения на суррогаты и самогон, с другой. Пришла пора российскому государству вести себя также как корпорации на потребительском рынке. Ибо цена ошибок для самого государства и всех нас оказывается слишком высокой.
Примечания
Так, например, Лев Гумилев в одной из своих работ довольно ядовито высказывался относительно принципов марксистской историографии: «…в древности были рабовладельцы и рабы. Рабовладельцы были
