Без согласования с ним ничего не делается. Чем смогу — помогу, но ничего не обещаю.
— В этой стране человек сам седлает полудикую лошадь и решает свои проблемы, — ответил я.
Вальтон зашагал прочь, а я через некоторое время вернулся к дому. Подходило время скачек.
Мануэль вывел мула,
— Они спрашивают его кличку, — сказал он.
— Как ты назвал его?
Мануэль пожал плечами.
— Ну хорошо, назови его Буонапарте, и будем надеяться, что эти бега не окажутся для него битвой при Ватерлоо.
Тинкер и Док Халоран сели на лошадей. К нам подъехал здоровенный ирландец с двустволкой за плечом.
— Я знаток мулов, — заявил он, — и поставил на него. Мне встречались быстрые мулы, а этот отлично прошел дистанцию в Оаквилле.
Бишоп и Кэфри уже были на скачках. По крайней мере две лошади из пяти, участвующих в забеге, принадлежали им.
— Мануэль, — спросил я, — насколько нечестным ты можешь быть?
Он взглянул на меня большими темными глазами.
— Не знаю, сеньор, — сказал он. — Я никогда не подличал.
— Тогда у тебя есть только один шанс. Заставь этого мула сразу же выйти вперед и пусть он скачет изо всех сил. Вон на тех двух лошадях сидят бандиты. Один из них или оба постараются блокировать тебя, если увидят, что твоя победа близка. Так что будь внимателен.
— Я могу только скакать на Буонапарте, — ответил мальчик. — Но не зря же у него такое гордое имя.
Соперники стали выстраиваться к старту. Буонапарте еле-еле плелся, будто собирался уснуть на ходу. Обеих лошадей Бишопа поставили с двух сторон от мула.
Тогда на глазах у всех я пошел к Бишопу и громко, чтобы было слышно, предупредил:
— Если твои бандиты обидят этого мальчишку, я убью тебя.
Он решил, что намечается крупный скандал, и сделал знак головой. Двое здоровенных парней двинулись ко мне.
— Тебя убьет Кэфри, — ответил Бишоп очень низким голосом, какого я никогда не слышал, — но для начала поколотят эти парни.
Один из них тут же подскочил ко мне и размахнулся, чтобы нанести удар. Но тренировки Тинкера не прошли даром, и я интуитивно схватил его за запястье и перекинул через себя, он с шумом упал в пыль. Сделав стойку, второй тоже пытался атаковать, но я увидел, как у него на руке блеснул кастет из меди. Я схватил его за ворот рубашки спереди, скрутил и слегка придушил. Другой рукой я сдавливал его руку, и, когда он разжал пальцы, все, стоявшие рядом, увидели кастет. Применив еще один хитрый силовой прием, я добился того, что кастет упал на землю. И тогда я сжал его руку со всей силы. Он приглушенно вскрикнул. Нажав большим пальцем на ладонь, а остальными на запястье, резко согнул его руку. Люди, стоящие рядом, слышали, как затрещали кости.
Я повернулся к Мануэлю.
— Скачи спокойно, малыш, — сказал я ему так громко, чтобы все слышали. — Если хоть один из этих наездников поведет нечестную игру, он получит то, что получили те двое.
Толпа одобрительно загудела. И тут раздался выстрел из стартового пистолета.
Лошади понеслись вперед. Мой мул остался позади. Но Мануэль все правильно рассчитал. Он придержал мула, уверенный, что те два наездника столкнуться. Они оказались между двух огней. С одной стороны жестокий, злопамятный Бишоп, с другой — я, темная лошадка. Если бы Мануэль не поступил так разумно, его бы сильно ранили.
Потом все услышали, как мальчишка издал пронзительный вопль, и Буонапарте бросился вперед как на пожар. В этот момент он отставал от лидера на два корпуса. Я даже не подозревал, что у него такие длинные ноги. Он легко обошел лошадей и возглавил гонку.
Финиша ни я, ни другие зрители видеть не могли. Наконец на белой лошади прискакал один из судей.
— Проклятый мул! — крикнул он. — Мул выиграл, вырвавшись вперед на полкорпуса.
Получив выигрыш, мы с Халораном сложились и дали Мануэлю его долю. Два забега принесли ему и Хуане больше денег, чем они видели с тех пор, как погиб Мигель.
Я растянулся на кровати, отдыхая перед поединком. Мой пустой желудок ныл, и я решил, что это страх. Да, я вздул Кэфри. Но тогда он не был боксером. Всего лишь большой, неуклюжий мальчишка. И мне повезло. Теперь же он попробовал себя в поединках с известными бойцами, выигрывал, часто встречался с опытными боксерами на тренировках и был готов к любой манере ведения боя, предложенной профессионалом. Но я подумал о Джиме Мэйсе, который учил Тинкера. Вот настоящий боксер, истинный чемпион мира, один из величайших мастеров! Его вес никогда не превышал ста шестидесяти фунтов, и он наносил поражение соперникам, которые были тяжелее его более, чем на шестьдесят фунтов.
Размышляя об этом, я задремал и спал, пока Тинкер не растолкал меня.
— Разомнись, — посоветовал он, — прогони сон, заставь кровь циркулировать быстрее.
О'Флахерти, ирландец, который ставил на моего мула, пришел к нам в дом.
— Я никогда не видел вас на ринге, — сказал он, — но человек, у которого достаточно здравого смысла, чтобы поставить на мула, должно быть, очень хитер. Так что я поставил весь свой выигрыш на вас.
Тинкер взял револьвер, что делал крайне редко, ирландец осмотрел свое ружье, куртка Дока Халорана воинственно топорщилась, это означало, что он прихватил два шестизарядника, и я тоже сунул оружие за пояс.
Мы вскочили на коней, чтобы отправиться к рингу. Но не успел я тронуться с места, как услышал, что кто-то зовет меня, а когда обернулся, увидел очаровательную девушку в красивой коляске. Это была Марша Декроу. Она просто расцвела. Я даже не мог себе представить, что она станет такой красавицей.
Сняв шляпу, я поклонился и спросил:
— Все еще черным ходом?
Она улыбнулась, и ямочки заиграли на ее щеках.
— Тогда я была ребенком, Орландо. Слишком много о себе воображала.
— Уж точно.
— Как вы суровы, — рассмеялась она. — Сожалею, вас ведь долго держали в тюрьме. Отец рассказывал о вас.
— Мне нужно ехать, — сказал я, хотя, по правде, мне этого ужасно не хотелось.
— Вы идете драться с этим амбалом? Мой отец не позволил мне пойти, хотя я даже обещала не выходить из коляски и не подъезжать близко. Но я все равно найду окно и посмотрю ваш бой.
— Может не стоит. Борьба предстоит жестокая. Не исключено, что он побьет меня.
— Я увижу вас после боя, Орландо? В конце концов мы кузены. Разве не так? Или что-то в этом роде. Ваш отец женился на моей тете.
— Вы с ней часто видитесь?
— Увы, это невозможно, если учесть те чувства, которые питает ваш отец к моему. И сейчас вот мы едем в Остин из-за каких-то имущественных споров.
Я подобрал поводья. Тинкер и Док нетерпеливо ждали. Время поединка приближалось.
— Передайте своему отцу, чтобы он оставил все притязания. У него нет прав на наследство Джонаса.
Ее лицо омрачилось.
— Значит, вы теперь мой враг?
— Я не враг. Но мне известно о предательстве и убийстве. Я видел, как он совершил это.
— Оставим это, Орландо. — Взгляд ее на мгновение стал напряженным, но потом она улыбнулась. — Так после поединка? Выиграете или проиграете — вы придете? Папа не одобрил бы нашей встречи, но вы же захотите увидеться со мной… Я остановилась у Эрлтонов, в самом конце улицы. У них не нашлось комнаты еще и для папы, так что его там не будет. Пожалуйста, приходите.
