Фредди Меркьюри. Жизнь его словами

четырехголовый организм, и это очень нелегко, должен сказать. Очень непросто каждый раз принимать четырехсторонние решения, но иногда приходится соглашаться с большинством. Часто мы так и не приходим к согласию. Иногда мы разделяемся надвое. И как быть в этом случае? Приходится откладывать проблему на какое-то время, а затем возвращаться и подходить к ее решению с другой стороны.

Мы всегда спорили. Мы ссорились практически с первого дня. Каждый из нас четверых очень сильная индивидуальность, так что мы по-прежнему схватываемся друг с другом. Как четыре бойцовых петуха… да мы самая склочная команда на свете! Мы часто просто за горло друг друга берем. Но если бы мы не спорили, мы были бы подхалимами и в итоге получили бы отстой. Обычно тщеславие, скандальность и вспыльчивость ассоциируются с моей персоной. Да, я очень эмоционален и иногда становлюсь очень буйным, но как бы вы удивились, если бы посмотрели на других участников группы. У каждого из нас свой характер, но, возможно, именно это и удерживает нас вместе.

Я думаю, что со временем мы так привыкли друг к другу, что поддерживаем наши отношения чисто инстинктивно. По существу, мы просто четыре человека, работающих вместе. Между нами не существует очень крепкой связи, и мы не так уж часто совместно проводим время. Мы вместе уже так долго и видимся практически каждый день на работе. Но мне кажется, в неофициальной обстановке мы предпочитаем держаться подальше друг от друга, иначе мы будем слишком часто видеться и просто надоедим друг другу. Если необходимо идти на какие-нибудь приемы, мы идем: мы очень профессиональны в этом отношении. Но с другой стороны, так приятно возвращаться в свой собственный мир. У остальных есть семьи, и это занимает большую часть их времени. Мне нравится моя частная жизнь без них — если вы понимаете, что я имею в виду.

Я не могу все время жить жизнью четвертинки. Из-за нашей работы мы постоянно видимся друг с другом, а одни и те же лица каждый день — это сведет с ума любого. Поэтому, как только работа закончена, мы расходимся каждый в свою сторону. Случается так, что я не общаюсь с ними месяцами, но потом мы едем в тур и прекрасно ладим. Музыка удерживает нас вместе, и мы научились инстинктивно принимать друг друга. Мы знаем, что, когда мы долго остаемся вместе, мы начинаем действовать друг другу на нервы. Были времена, когда между нами были большие трения, но мы в какой-то мере сглаживали их. Да, мы много спорим и много ссоримся, но в итоге всегда добиваемся результата и делаем хорошую музыку. Мы все прекрасно понимаем. Очень легко стать эгоистичным и сказать: «Я самый великий!» Может взыграть самолюбие и вообще всякое может случиться, но ты должен себя сдерживать. Полагаю, это и называется профессионализмом.

Мы до сих пор вместе, потому что мы по-прежнему уважаем друг друга как музыкантов. У нас разные характеры, но это неважно. Когда мы не можем договориться о музыке, тут такое начинается, что стулья летят, но, в конце концов, если ты не можешь находиться в одной комнате с другим человеком, тебе придется сказать: «Всё, забыли!» Это просто пытка. Но когда альбом закончен, мы думаем: «Ну ладно, у меня были свои взгляды, у него было свое мнение, но мы объединились ради музыки».

Если группа состоит из четырех совершенно разных людей, каждый из них норовит отклониться от общего курса, и это очень тяжело. Распад группы обычно происходит из-за того, что кто-то один сильно вырывается вперед и просто не может вернуться обратно. Когда в группе есть одна сильная личность, другие отстраняются и думают: «Этого засранца слишком много, не податься ли в другую группу?» Нам так или иначе удается держать свое самолюбие под контролем.

Это не значит, что мы настолько пассивны, что со всем соглашаемся, мы просто не допускаем, чтобы все зашло так далеко, чтобы действительно сказать: «О'кей, давайте тут и закончим!» Были моменты, когда я думал, что с меня хватит, но мы еще столько хотим сделать в музыке. Я думаю, что мы остаемся вместе так долго, потому что никто не хочет уходить. Если уйдешь, будешь выглядеть трусом. Это инстинкт выживания, который есть у меня и у всей группы.

Брайан однажды получил предложение от группы Sparks [в 1975 году], которые хотели, чтобы он присоединился к ним в качестве гитариста. Но мы относимся к такого рода вещам как к чему-то нереальному. Мы так увлечены тем, что мы делаем, что даже не заговариваем об этом второй раз. Мы все получали предложения от других групп, но, если мы с Роджером посылаем их к черту, Брайан тянет время, стараясь быть вежливым с людьми, отчего у них иногда возникает обманчивое впечатление. Брайан действительно настоящий джентльмен — не то что я, старая блядь, — но он ни на минуту не задумывался покинуть нас.

Единственная причина, по которой Брайан мог бы уйти от нас, — это чтобы стать астрономом, но не чтобы присоединиться к группе типа Sparks. Бог мой! Особенно в то время, когда веселье только начиналось! Мы мчались на гребне волны, и нам открывались новые горизонты. Мы наконец-то стали получать отдачу, в том смысле что нас признали как музыкантов и наши песни нашли свою аудиторию.

Полагаю, то, как усердно мы взялись за нашу карьеру, может выглядеть нездорово и расчетливо, но наше самолюбие не позволяло нам соглашаться ни на что, кроме самого лучшего. Я всегда считал нас самой лучшей группой. Это звучит слишком заносчиво, но так оно и есть. Когда нам представилась возможность играть вместе с Mott The Hoople, это было здорово, но в тот момент, когда мы закончили тур, я отлично знал, что скоро мы будем заглавной группой на афишах.

Мы не боимся использовать новые идеи. Чего мы действительно избегаем — так это повторения одних и тех же форм. Изначально мы — рок-группа, о чем мы и заявили своим первым альбомом. Второй немного отличался, но те, кто слышал третий, даже не могли подумать, что это опять мы. Понимаете, мы всегда меняем стиль. Мы следуем правилу, что нужно придерживаться той формы, которая работает, так что на новом этапе остается старый стиль, но мы добавляем новые идеи, по мере того как они к нам приходят. Таков принцип. Это касается всего, даже оформления альбомов. Я имею в виду, господи, через что мы только не прошли, чтобы сделать фотографии для альбома Sheer Heart, Attack[6]!!! Дорогие мои, можете себе представить, как нужно постараться убедить других намазаться вазелином, а потом облить их водой из шланга? В результате четыре участника группы выглядят совсем не царственно — загорелыми и здоровыми и такими мокрыми, как будто потели всю неделю. Дело в том, что все ожидали, что новая обложка будет чем-то вроде Queen III, но это было совершенно новое. Не то чтобы мы менялись полностью, просто в то время мы переживали переходный этап.

Существует столько направлений, в которых мы можем сочинять нашу музыку. Думаю, что мы просто делали то, что хотели сделать. Мы не угождали общественному вкусу. Мы старались быть в курсе того, что происходит и делать один шаг вперед. Я думаю, в итоге хорошая музыка говорит сама за себя, и я уверен, что мы пишем хорошие песни и отлично их исполняем. Мы часто рисковали, но в большинстве случаев риск был оправдан. Мы всё такие же голубоватые на вид, как и прежде. Мы остались такими же вызывающими, какими были в начале. Мы просто показываем людям, что, помимо гей-имиджа, мы способны и на другие вещи.

Каждый раз, когда приступаешь к записи нового альбома, чувствуешь новый прилив энергии — а мы делаем такие разные альбомы! Это каждый раз как новый проект. Все очень свежо, и это очень стимулирует. Если бы мы появились со старым материалом, уверенные, что публика готова его воспринять, это была бы игра без риска. Мы никогда не осторожничали.

Посмотрите, как мы рисковали, записывая альбом Hot Space [1982]. Это было здорово. Мы осваивали разные пространства и пути, поэтому наша энергия была направлена по различным руслам. Мы были всё теми же людьми, но во многих отношениях альбом получился свежим. Я порядком волновался. Попадет ли альбом в черные чарты? Получит ли он признание среди поклонников диско? Мы не знали.

Я помню, когда был выпущен сингл Another One Bites The Dust [в 1980 году] и поднялся до первого места в чартах, многие купили его и решили, что мы чернокожая группа. Потом они пришли на наши выступления и обнаружили, что мы все белые.

Я считаю, Hot Space был одним из самых рискованных, но публика может положительно реагировать на то, что выходит за привычные рамки. Мне бы осточертело, если бы каждый раз мы придерживались нормы. Я не говорю, что мы всегда правы, потому что это не так. Весь этот танцевально-фанковый уклон был, по существу, моей идеей, и, очевидно, не самой блестящей. Я думаю, этот альбом обогнал свое время, но мы делали то, что считали нужным делать, и чувствовали, что мы правы.